Два забытых автомобиля стояли на другой стороне улицы. Пожилая женщина подошла к одному из них и села.
В машине был шофёр. Это оказалось такси. Отъезжающая машина взорвала ночную тишину.
Огромная молния осветила небо, превратила спящий город в фантастическую страну.
Я оказался на тротуаре и закурил.
Навстречу мне шёл человек.
– Простите, – сказал я, и он остановился.
Он был чуть повыше меня ростом, в светлом дождевике. Аккуратная чёрная причёска обрамляла его бледное худое лицо – открытое, мужественное, немного обветренное. Лицо казалось загорелым из-за ослепительной белизны белков глаз. Чёрные зрачки пронзали мои глаза. Я спросил:
– Вы не знаете, каким транспортом сейчас я могу добраться до Смилтене?
Человек внимательно смотрел на меня. Потом сказал с сильным акцентом:
– Я сам не знаю. Мне тоже надо в Смилтене. Автобусы уже не ходят.
– Извините, – сказал я.
Я повернулся и пошёл следом за ним. Мы шли по широкой улице с двухэтажными домами. Я прочёл: «Гагарина иела». Улица Гагарина.
Человек остановился и начал беседовать с рыжим кудрявым парнем.
Я стоял в нескольких шагах от них.
Человек обернулся и взглянул на меня.
Лицо его было тщательно выбритое и при свете фонаря казалось синеватым. От глаз веяло холодом.
Я тронулся с места и вышел на площадь с сиротливые памятником посредине. Почему-то свернул направо. Ватагами парни ходили по улице это беспокоило меня.
Впереди было высокое освещённое здание. Ресторан.
Здесь же были кафейница и эдница – столовая.
Кучка молодых людей штурмовала дверь ресторана. Я прошёл мимо, хотя чувствовал голод.
Показался ещё один освещённый дом – жёлтый, двухэтажный, на другой стороне тёмной улицы. Я пересёк улицу и взобрался на крыльцо дома. Прочёт табличку: «Виесница». Гостиница. То, что мне нужно.
Очередь у окошка администратора. Передо мной – четверо.
Первым был похожий на русского интеллигентного вид; толстяк с полнокровным бугристым лицом.
На стене справа от меня – прейскурант. Маленькая и дешёвая гостиница: стоимость мест от 60 коп. до 1 р. 30 коп.
Вторым был парень баскетбольного роста, третьей – юная девица с тёмно-каштановыми локонами из-под синего берета.
Странно было, что она одна приехала в этот город. Я ей позавидовал – она получила одноместный номер.
Пожилая администраторша дала ей ключ и сказала по русски:
– Больше мест нет.
– Как же так? – возмутилась стоявшая впереди меня высокая блондинка и начала что-то объяснять по-латышски.
На её протяжные гласные откликнулась женщина, сидевшая рядом с администраторшей, вышла из администраторской кабины и, после недолгого разговора, надела болоньевый плащ и увела с собой блондинку из гостиницы, в ночную тьму.
– Действительно мест нет? – спросил я, оставшись один на один с администраторшей.
– Если бы были, я бы поселила.
– А что же вы мне посоветуете?
– Не знаю, что и советовать.
Я отошёл от окошка, сел в кресло, прислонённое к стене закурил, вытащил из портфеля книгу – «Годы учения Вильгельма Майстера» Гёте и принялся за чтение.
Идти мне было некуда, и я надеялся, что администраторша что-нибудь придумает – ведь она, как и я, не говорила по-латышски.
Я ждал недолго. В половине первого женщина крикнула из своего окошка:
– Молодой человек!
Я подошёл.
– У меня есть свободный номер, – сказала она. – Но я туда никого не поселяю.
– Почему?
– В этом номере жил мужчина, и он умер в гостинице. Странной смертью. На днях. Вам на сколько нужна гостиница?
– Только переночевать.
– Вы согласны переночевать в этом номере?
– Да, – сказал я после некоторого колебания. – А почему вы предупредили меня?
– Вы бы всё равно узнали. Это знают все.
Я заполнил необходимые бланки, оплатил счёт за сутки и она дала мне ключ и сказала:
– Постель там есть. Идите.
Я поднялся на второй этаж и нашёл свою дверь. Отпер с трудом – рука дрожала. Ужасом пахнуло на меня. Огромная молния показалась в раскрытом настежь окне и осветила тёмную комнату синим светом.
Я в замешательстве шарил рукой в поисках выключателя, наконец нащупал его, и, когда в номере стало светло, немного успокоился.
Две сдвинутые вместе деревянные кровати упирались в стену справа от меня. Письменный стол прислонён к подоконнику.
Ноги мои были тяжелы от усталости. Я запер дверь, вы курил сигарету, потом вымыл пепельницу под краном – не могу заснуть, когда пахнет табачным пеплом – и накрыл ее газетой.
Разделся, потушил свет, залез под холодную простыню вытянул ноги в предвкушении мгновенного сна.