– Жил парень один, никто уж его по имени и не помнит – так давно было. А у соседа его была дочка-красавица. Как-то она с матерью по ягоды ходила. Напал на них медведь-людоед. Иногда от старости медведи из ума выживают, на людей охотиться начинают. Страшное дело. Задрал он мать почти на глазах у девушки. Без памяти она в деревню прибежала, упала. И с тех пор – с испугу – у нее припадки начались, как у твоего сына. Чем тогда лечить было, если и сейчас не умеют? А ведь сколько лекарств придумали!
Парень-то и затосковал. Одинокий он, отца с матерью аллах призвал, а кроме красавицы-соседки и любить ему некого. А девушке все хуже, не встает вовсе.
Вот как-то шел парень по лесу, тоска его мучит. Задумался, не видит вокруг себя. Тут вроде голос чей-то, помочь просит. Оглянулся он, а рядом змея большая под корягой корчится: придавило ее. Парень корягу приподнял, да сам удивляется: змея, а говорит по-человечьи. А та выползла, свернулась перед ним, головку подняла и говорит: «Не дивись на меня, я так давно на свете живу, что уж все вокруг знаю: и речь вашу, и лес весь – всё. Скажи лучше, что- за тоска у тебя на сердце, чую я ее». Парень ей все и рассказал.
Змея сразу головку опустила, задумалась.
«Я, – говорит, – помочь-то девушке могу, да тебя погублю, выходит.» И рассказала ему, что охраняет она чернокорень, сок из него только и поможет красавице. Больше ничем не спасти ее. Но мал тот чернокорень еще, чтоб спасти девушку, надо весь его взять. А весь нельзя, надо, чтоб остался он в лесу расти, а то лес погибнет: такая в том корне сила. Так что, если согласен парень жизнь свою отдать ей, она отдаст ему чернокорень. Согласился парень – что за жизнь ему без любимой?! Такой был человек.
Тогда привела его змея к огромному дереву сухому. Никто уж и не помнил, что это за дерево, какие листья на нем были. Дупло в том дереве до самой земли выгнило. А из земли там торчит толстый росток, совсем белый – даже светится в темноте. Змея вокруг него обвилась, раздулась вся, глаза красным огнем засверкали. Смотрит парень, дышать боится. А росток вверху вдруг набухать стал, лопнул с треском – и цветок белый светящийся появился. Змея соскользнула на землю и велела корень копать. Выкопал парень чернокорень, а он и впрямь, чернее дегтя. Тут его змея остановила и говорит:
– Теперь я тебя ужалить должна: ты ведь свою жизнь мне за чернокорень отдал. Не вернешься к вечеру – умрешь бесславно. И лес весь погибнет. Понял? – с тем она его ужалила. И поспешил парень с лекарством драгоценным к девушке.
Наказал там отцу ее, как лечить соком чернокорня, взглянул на красавицу в последний раз и в лес вернулся. Как раз к вечеру до сухого дерева дошел. Змея его поджидает. Обвилась вокруг ног – и стал парень змеей черной-пречерной. Заполз в дупло, будто знает, как всё делать надо. Зарылся в рыхлую землю, из которой чернокорень копал, да сам и стал тем корнем. К утру росток белый из земли появился, точно и не выкапывали его.
А девушка от чудесного сока поправилась. Но так и не узнала, кто спас ее. Отец не сказал ей: к чему сердце напрасно ранить – мудрый был человек.
Да змея, видно, кому-то об этом рассказала. И до меня сказка дошла. Запала в душу, вот я и стал по лесам дерево такое искать. Нашел как-то. Дождусь, как змея на водопой отлучится, откопну немного, весь не трогаю: грех. Лечу людей помаленьку. Скоро весна, опять пойду, проведаю. Только бы дожить. Тебе еще две таких бутылочки сока надо, чтоб сын поправился.
…Дед Ахмет умер через месяц, не успел сходить за чернокорнем. Витя мой так и не поправился, тоже схоронили. Кто же теперь найдет чернокрень? Может, уж раскорчевали тот лес, погубили змеиный корень и не заметили? Беда будет, лес погибнет, земля погибнет. И что люди думают? Ох, беда…
Изогалактика
Экспедиция на Гадру. Охотники за черепами
Видеоклуб
ЗА ГОРСТЬ ДОЛЛАРОВ / A FISTFUL OF DOLLARS
Италия, 1964 г., 1 ч. 36 мин.
Режиссёр Боб Робертсон (Серджо Леоне)
В ролях: Клинт Иствуд, Джон Узле (Джан Мария Волонте), Марио Брега и др.
вестерн
В этом выпуске речь пойдёт о трилогии вестернов, изруганной советской официальной критикой как, пожалуй, ни один другой западный фильм. Суть обвинений сводилась к тому, что режиссёр (какой-то там итальянец, укрывшийся под американским псевдонимом) посмел осуществить смещение канонов устоявшегося жанра. Например, герой чисто американского вестерна – обязательно очень хороший человек. Он скромен и застенчив, его поступки благородны и легко предсказуемы. Вероятно поэтому у наших кинокритиков, среди которых встречалось немало почитателей вестернов (что, конечно, никогда не афишировалось), исчезало чувство комфортности при просмотре картин Серджо Леоне. По-видимому, это и повлияло на их вывод о неминуемом забвении этих лент. Время опровергло эти утверждения. Все вестерны Леоне вошли в разряд классических и имеют огромное число поклонников во всех регионах мира.