– Не торопись, малыш! – прозвучало неожиданно в мозгу. Это Отшельник, видно, вспомнил про своего приятеля. – Не надо дергаться, Биг! Ну чего ты устраиваешь здесь побоище?! Это тебе не кино, малыш, надо быть поосмотрительнее!
Чудовище его не слушало. Оно дергало за рычаги, нажимало на клавиши – машину чуть ли не на дыбы вздымало, она взревывала, кренилась, раскачивалась, и казалось, вот-вот перевернется!
– Ведь ты все равно не знаешь, чего тут надо тянуть, чего дергать, малыш! На фига ты полез в нее!
– Отвяжись! – буркнуло Чудовище.
– Вылезай!
– Нет!
– Они зажарят тебя в этой консервной банке!
– Не вылезу, нет!
Ему удалось развернуть машину носом к другим машинам, удалось пальнуть раза-два из орудия, но выстрелы были неудачные. Пока оно будет так учиться, точно, зажарят, как куренка, как жалкого птенца.
– Вылезай, я тебя прошу!
– Нет!
Отшельник закашлялся, захрипел.
– Хуже будет!
– Хуже не будет! – ответило Чудовище.
– Ну ладно, – голос Отшельника помягчел. – Слушай меня, тяни вот это, ага, вот так… нет, лучше расслабься, я буду сам управлять твоими щупальцами! Ну давай, Биг, не упрямничай!
Чудовище расслабило часть тела. Совершенно независимо от его воли щупальца начали вдруг нажимать какие-то клавиши, тянуть рычаги, дергать за что-то… И машина пошла так, словно ей управлял опытный ас-водитель.
– Ты гляди в окуляры, Биг! Так лучше будет, в смотровую щель не разберешь ни черта!
Чудовище прильнуло двумя глазами к окулярам, остальными продолжало наблюдать за происходящим сквозь смотровую щель.
Ствол орудия как бы сам по себе приподнялся, машину качнуло раз, другой. И Чудовище увидело, что одна из тарахтелок вдруг дернулась, завалилась набок, перевернулась вокруг оси. И совсем неестественно, по ломаной кривой, упала на землю. Ствол пошел левее, нащупывая вторую летающую машину. Но та, словно предчувствуя недоброе, вдруг сделала совершенно невообразимый вираж и стала удаляться.
– Ладно, черт с ней! В спины не стреляем! – прохрипел Отшельник. – Ну что, Биг, не будешь вылазить, а?!
– Нет, – ответило Чудовище.
– Гляди, прикокошат они тебя!
– Здесь?!
Отшельник вздохнул, словно сидел совсем рядом, так отчетливо прозвучал вздох.
– И здесь, и там, и повсюду… куда ты от них скроешься, куда денешься? Повсюду отыщут, Биг. Лучше тебе в глубины уйти, там сам черт ногу сломит, а тут найдут и укокошат!
– Ладно! – проворчало Чудовище. – Укокошат! Заладили все как один! Чего это вы, сговорились, что ли?! Чего это вы меня все отпеваете?! Может, рановато еще, а, как ты думаешь, Отшельник?! Я ж еще не сдох пока, ну чего вы панихиды устраиваете! Еще поглядим!
Между делом и разговором они подбили три машины туристов. Оставались еще две, самые проворные, к которым никак нельзя было подступиться.
– Охо-хо, Биг! Ну ладно, тебе лучше знать, поглядим, так поглядим!
Вместе с последним словом Отшельника прогремело страшно, разрывая барабанные перепонки. Машину дернуло, и она остановилась.
В мозгу будто отключилось что-то. Щелк. И все! Чудовище поняло – снаряд попал-таки в его броневичок. Нельзя было терять ни мгновения. Оно мощнейшим ударом левой конечности вышибло крышку бокового, десантного люка. Вывалилось.
Машина только-только начинала гореть. И Чудовищу удалось отползти от нее на десяток метров, прежде чем внутри рвануло. Тут же врезались в землю перед самым носом два снаряда, подняли целые земляные фонтаны вверх. Осколком вышибло глаз, тот самый, болезненный, полузалепленный бельмом. Но и в эту секунду Чудовище не почувствовало ни боли, ни досады. Слишком многое стояло теперь на карте. Любая промашка могла стоить жизни!
Оно откатилось на несколько метров левее, затаилось. В оседающем облаке пыли и песка его не было видно. Машины приближались. Теперь любое попадание снарядом могло стать последним, смертельным.
Бурое облако позволило одной из машин приблизиться почти вплотную. Мягкие, почти круглые шины совсем не шуршали, не скрипели, моторы работали мягко и плавно. У Чудовища все обмерло в груди, когда хищный нос качнулся совсем рядом, башенка повернулась и ствол стал опускаться… совсем медленно, будто дело происходило не в жизни, а в каком-то нелепом сне. Но Чудовище знало, что никакого сна нет и быть не может, что это самая что ни на есть настоящая жизнь, что просто его реакции убыстрились настолько, что все кажется медленным. Медленным, но и неотвратимым ведь! Жуть охватила его с головы до пят, от кончика горба и до присосок щупальцев. Прямо в глаза уже почти смотрела смерть. Да нет, что там почти! Она смотрела прямо в глаза! И была на этот раз смерть в обличий круглого, зияющего чернотой дула.