Широко известен был миф о борьбе Яхве со Змеем Ливйатаном (Левиафаном). У пророка Исайи (27:1) сказано:
Эти «языческие» мифы упоминаются и в псалме 74 (73):
Ты рассек своею силой море, отрубил головы змеев над водами! Ты разбил головы Ливйатана, дал его в пищу народу пустыни! Ты рассек источник и потоки, Ты иссушил могучие реки.
В ветхозаветной мифологии Яхве представляется царем и предводителем Израиля (см. 1 Сам [I Царств.], 8:6). Его обычный эпитет: «Яхве цеваот», т. е. «Яхве Воинств»; из этого, через грецизированное воспроизведение древнееврейского цеваот, возникла впоследствии формула «господь Саваоф». Яхве предводительствует израильтянами в битве с врагами (см. 1 Сам [I Царств.], 4:4–6), он ведет их в Землю Обетованную и уничтожает их врагов. В предании о полководце Йифтахе (Йеффай) Яхве фигурирует как собственно и исключительно израильский бог, аналогичный богам других народов. Обращаясь к аммонитскому царю, Йифтах говорит (Суд., 11:24): «Разве не тем, что дал тебе во владение Кемош, твой бог, ты владеешь? А тем, что дал во владение Яхве наш Бог, этим мы владеем». Однако одновременно он «великий Бог и великий царь над всеми богами» (Пс, 94:3), «бог богов» (Пс, 50 [49]:1), т. е. глава пантеона, и «великий царь над всею землею» (Пс, 47 [46]:3). Исследование книги Псалмов позволило установить, что в Иудее ежегодно справлялся праздник воцарения Яхве; воспроизведение мифов, о которых говорилось выше, то ли в виде театрализованного действа, то ли декламацией и пением, по всей вероятности, входило в его ритуал.
Сравнительно недавно опубликованные надписи из Хирбет эль-Кома и остраконы из Кунтиллат Аджруда показали, что в VIII–VII вв. до н. э. (время, которым они датируются) Ашера перешла на место супруги Яхве. Остраконы из Кунтиллат Аджруда свидетельствуют также, что существовали различные ипостаси Яхве: Яхве Самарийский (тому в Ветхом завете соответствует Телец Самарийский), Яхве Теманский и, вероятно, другие.
Обращение к уже упоминавшимся выше угаритским поэтическим повествованиям показывает, что образ Яхве в политеистическом иудейском пантеоне параллелен угаритскому образу Силача Балу (иначе: Хадду). И тот и другой – цари мироздания; и тот и другой – боги-воители, громовержцы, податели огня, обеспечивающие плодородие. В угаритских поэмах Силач Балу – всадник, скачущий на облаке. Но и в псалме 104 (103) Яхве изображается как
Аналогично и в псалме 68 (67).
Мифы, в которых Силач Балу играет центральную роль, обнаруживают поразительную сюжетную близость с иудейско-израильскими «языческими» мифами. Это прежде всего миф о борьбе Силача Балу с богом смерти Муту. Здесь Балу – умирающий и воскресающий бог, вместе с которым умирает и воскресает природа. Другой миф – о строительстве Дома для Балу, что делает возможным осуществление его функций подателя дождя и громовержца, а также его царской власти над богами и всею Вселенной. Еще один миф – о победе Силача Балу над Йамму – богом моря и водной стихии, причем Балу олицетворяет вселенский миропорядок, тогда как Йамму – темные, разрушительные силы мироздания. Наконец, существовали мифы о борьбе Силача Балу со Змеем. Заметим еще, что Силач Балу часто появляется в угаритских текстах в облике тельца; но в облике тельца почитался и Яхве. Немудрено: телец – воплощение силы и могущества.
Этот параллелизм, разумеется, не случаен; он возникает потому, что общими были мифологические представления угаритян, израильтян и других народов сирийско-палестинского региона. А эта общность была следствием общности образа жизни и культурных традиций.