Выбрать главу

Академик Т. Дичев.

Юрий Петухов

Стихотворения

После битвы на Куликовом поле
Семь дней «стояли на костях» На бранном поле, кровном поле. Казалось, души не вместят Ни ликования, ни горя. Семь дней покорная земля Тела убитых принимала. Родная, отчая, своя, Она их тяжко обнимала, Чтоб новой жизни семена Пробились полем Куликовым, И наступили времена. Когда ордынские оковы Спадут… Нет! Сами не спадут! Пускай, лиха беда начало, И впереди упорный труд, Кровавый труд. Но доказала Русь несгибаемость свою На ратном поле, поле сечи, И враг не выдержал в бою Открытой встречи, честной встречи – Лицом в лицо, глаза в глаза – не воровато, из-за тына – Не выдержал, не устоял, Бежал, оружие бросал, Кляня судьбу и горбя спину. И стон и радость над землей Плывут, сливаясь воедино, И нет напрасной ни единой Кровинки пролитой, святой.
* * *
Ох, какой мороз, поле вымерзло. Звезды ясные в небе замерли. Все, что было живо, повымерло. Что летало – упало замертво.
Портрет
Я в зале. Предо мной портрет. На вид – простой. Того, кто на портрете, нет Уже лет сто. Ушел из жизни он давно. Художник мертв. Но живо,
живо полотно! Я в пол паркетный вмерз Ошеломленный. Но не им, Что предо мной висит. Я понял, как короток миг, Мне данный на визит На эту землю. Тишина Зажала в горле крик: – Судьба, ты дашь мне полотна И кисть в руке, той, что сама Меня изобразит? Ответа не было. Ответ Висел передо мной – Портрет, и вправду, был простой В портрете живший – нет.
Шутливое
Серый вечер, синий вечер, светлый ветер за плечом. Незатейливые речи, все на свете нипочем!
Мы вдвоем, все в мире наше, шире мысли, выше дух – рухнул занавес и краше стало все для нас, для двух. Из-за занавеса море вскоре к пяткам подползет, принесет любовь, а горе языком своим слизнет.
Ты тони, тоска, в пучине, я кручиной не зальюсь. Зло, запутайся в трясине, растряси себя и грусть!
С расставаньицем, обиды, свиты вам не занимать, где вы? вас уже не видно! Вот и ладно! Наплевать, позабыть и отказаться, ускользнуть из ваших лап. Слаб, кто должен притворяться. Притворяющийся – раб
своих собственных мечтаний и шатаний суеты, в маяте пустых желаний нет желанной простоты.
Чистоты и просветленья в тленье жизни не найдешь, но поймешь, что исцеленье лишь в себе ты обретешь.
От себя зажжешь костер ты, и костром тем будешь сам – хлам сгорит, какого ж черта ты жалел тот старый хлам?!
Оцени – что остается, станет топливом души. Не туши огня! Вернется все к тебе же. Не туши!
Не греши на неудачи, и без них не жди удач, заглуши все всхлипы, плачи: плач не врач, улыбка – врач.
Верь лечебной ее силе – были горести – и нет! были-сплыли, отступили, растворив коросту бед.
Принесут надежды волны, как одежды для нагих. Есть всегда двоим что вспомнить в сумерках предгрозовых.
Незатейливые речи, теплый ветер за плечом. Синий вечер, темный вечер – мы вдвоем с моим пером.
Марш-бросок
Воздуха! Воздуха!! Хоть глоток!!! В глазах зеленое пляшет и черное. Когда же кончится этот бросок?! Наверное, только с сердцем разорванным. Молот безжалостный лупит в мозгу: Удар! Шаг! Удар! И вновь! Сердце стучит: – Я уже не могу! Хватит! Но гонит кровь. А к сапогам весь земной шар прилип. Тянет к себе, вниз. Легкие, только бы вы смогли Выдержать, не порвались! Нету исхода! Кончаются силы – Упасть, умереть, застыть… Мчится пехота, будто решила Порвать окоема нить.