Другое дело – рельеф с изображением битвы. Материалом здесь послужил не мрамор, а известняк, местный камень. Ясно, что его не увозили для обработки за три моря, чтобы потом вернуть на Тамань. Есть еще доказательство «туземности» работы и, причем, очень веское. Это манера скульптора. В очень многом она похожа на греческую, во многом, но не во всем.
Непохожесть вот в чем. Изображения не каноничны, жесты свободнее. Фигуры несколько более плоские, не так рельефно выделены из основы. Может показаться, что вообще весь рисунок относительно примитивнее (и экспрессивнее!), что не должно нас удивлять. Ведь уже говорилось о местном материале рельефа, так почему нельзя подумать о том, что и мастер был местным? Являясь, вероятнее всего, греком и работая в классической манере, он все же не был так искусен, как материковые мастера, и этот понимаемый им недостаток компенсировал (может быть и неумышленно) живостью изображаемого…
Теперь о самом изображении. Его две центральные фигуры – воин и воительница. Воин одной рукой ухватил женщину за волосы, в другой у него тяжелый меч. А что за оружие у воительницы? Дротик. Помните, у Геродота: «Мы… мечем дротики»?
Возле сражающихся конь. На нем две перевернутые головы без туловища. Есть предположение, что рельеф был раскрашен и на коне рисовались ремни, которыми и крепились головы. Что это за странные трофеи? Снова вспомним древних историков, а точнее – сообщение Гиппократа о том, что амазонки не вступали в брак, пока не убивали трех врагов.
Судя по сохранившимся фрагментам, здесь не просто поединок, а центральная часть битвы. Какой – это предстоит еще выяснить, если будут найдены недостающие части композиции. Но уже сейчас ясно – битвы с амазонками. А если учесть, что, по мнению специалистов, обе фигуры одеты в боспорское платье, то понятно, что это не миф, а художественное отражение какого-то местно события.
Какого? Вероятнее всего столкновения между греками-пришельцами и амазонками, коренными жительницами этих мест. Исходя из платья – греки уже жили здесь. Так что это не первая фаза контактов, когда греки только высадились с кораблей. Битва произошла после того, как греческие города вошли в состав Боспорского государства. Это V век до новой эры. А историки датировали рельефы временем не позже IV века. Итак, время – первое столетие существования Боспорского государства, когда уже стабилизировались связи городов, возник общий бытовой комплекс (платье!). Но и когда еще греческое влияние не проникло глубоко в среду местных (туземных!) жителей.
Можно только догадываться, что заставило амазонок выступить против греков-боспорцев. Притеснения со стороны пришельцев, спор из-за земли под строения или пастбища? Или может быть воинственной амазонке просто не выйти замуж? Двух врагов она уже убила (вот откуда головы), а третий (на рельефе) готов сразить ее саму.,
Становится понятным причина создания рельефа. Если в мифах борьба с амазонками являлась уделом героев, то почему это не должно было быть и в жизни? Воин, победивший в таком бою, удостаивался, вероятнее всего, особой чести. Ему сооружали храм героя – героон (или в любом случае хоронили в особой могиле).
Как они должны выглядеть, мы знаем. В качестве модели для сравнения можно взять группу могил в нынешнем греческом селении Вергина. В древности здесь размещалась столица Македонии – город Эги.
Могилы необычны (в нашем понимании). Это здания с полуколоннами по фасаду, над которым размещался фриз, украшенный росписями. По традиции эту могилу тут же засыпали, возведя курган, но храм-героон стоял открыто. И в нем несомненно были изображения, напоминающие причину возведения храма. Могилы македонских царей украшены росписями, но это уникальные работы, которые не могли быть выполнены больше нигде – предполагается, что роспись фриза одной из могил принадлежит кисти знаменитейшего художника Никомаха. Но не мог же он выполнять заказы всех городов…
Вполне можно допустить, что в Боспорском государстве, сооружая могилу или, скорее всего, героон, использовали местную возможность – рельеф. И из местного материала – известняка. Почему, скорее всего, героон? Да потому, что именно это здание могло совместить и местный рельеф, и привозную мраморную многофигурную композицию. Хотя могло быть и так – предприимчивый боспорец, уложивший столь ценные для нас (не только для археологов) плиты в основание здания, в покрытие дороги, брал их из нескольких источников. А ими могли быть развалины какого-то, еще не известного нам города.