– Открывайте, живо! Не имеете прав человека держать взаперти! Я на вас управу-то найду!
Сашка отпихнул Светку, выскочил на лестничную площадку и, разбежавшись, всем телом ударил в дверь. Та скрипнула, задрожала, но выстояла. Пришлось повторить.
На этот раз дверь не выдержала, отлетела в сторону. Вместе с ней отлетело что-то мягкое, в ватнике – Сашка не разобрал. Он по инерции проскочил дальше, упал и, продолжая скользить по паркету, остановился лишь когда врезался головой в батарею под окном. Это было что-то! В таком броске, таким ударом можно было не только разбить батарею, проломить стену, но и самому вылететь наружу пушечным ядром! Но произошло странное: сам Сашка увяз в стене, в искореженной батарее, застрял плечами, телом, а его голова… да-да, оторвавшаяся голова и впрямь пушечным ядром пробила кирпичную кладку и вылетела наружу! Но не на улицу! На улице было светло! А голова эта вылетела в нечто непроглядно темное и мрачное, ударилась о невидимую преграду, мячиком отскочила, замерла.
От неожиданности Сашка даже не успел испугаться. Боли он не чувствовал, лишь немного ломило затылок. Первой мыслью, появившейся в мозгу, было – ощупать себя, определить, что же случилось. Мысль-то появилась, и команду мозг дал, только ощупать нечем – безжизненное и безголовое тело лежало там, за стеной. И это было невероятно! Почему? Почему он все чувствует, почему он не умер?! Сашка начинал привыкать к темноте, глаза уже кое-что разбирали – здесь и не тьма была вовсе, это лишь после освещенной комнаты так казалось, здесь был полумрак, тени, какая-то возня, чье-то сопение… Но разве в этом дело?! Сашка несколько раз открыл и закрыл глаза – веки слушались, пошевелил носом, губами, открыл рот, прикусил зубами кончик языка – все было в норме! Но как могло быть так?! Ему вспомнилась дурацкая история про отрезанную голову какого-то профессора. Но ведь там она на чем-то стояла, к ней были подключены трубочки, шланги и всякая прочая ерунда, там подавались питательный раствор, кровь… Нет! Это явный бред! И в то же самое время Сашка ощущал свои руки, ноги, но не мог ими пошевелить – это в мозгу еще продолжали работать рефлекторные механизмы, мозг хотел и дальше управлять телом, но управлять ему было нечем. На Сашку вдруг накатили такие горестные чувства, что он зарыдал, слезы потекли из глаз. Ему так стало обидно за себя, что будто ножом резануло по сердцу… нет, сердца у него теперь не было. Но он все чувствовал. И в мозгу стучало: за что?! почему такая несправедливость?! почему именно я?! Сашка, никогда в жизни не проронивший ни слезинки, зарыдал пуще прежнего, с захлебами, прихлюпыванием, стонами.
Он так увлекся своими переживаниями, так зашелся в плаче, что и не заметил, как из угла полутемного помещения к нему подползло нечто большое зыбкое и неопределенное, ни на что не похожее. Оно посопело, покряхтело, повздыхало, а потом проговорило внятно и глухо:
– Раньше плакать-то надо было!
Сашка сразу прервал рыдания, проглотил слезы.
– Чего-о?! – спросил он слабеньким дрожащим голоском.
– Чего слыхал, вот чего!
– Ты кто? – поинтересовался Сашка.
Существо засопело, запыхтело, пробубнило обиженно:
– Это тебя надо спросить – кто ты! Не я ж к тебе приперся, а?! Вваливаются всякие, как к себе домой! А так и до инфаркта довести недолго! Ты бы лучше того, убирался бы ты лучше к себе, восвояси, то есть!
Сашка разглядел два широкопоставленных тусклых глаза с фиолетовыми круглыми зрачками, широченную щель, чем-то напоминавшую рот, но почти не приоткрывающуюся, массивную и плоскую голову, вросшую в широченные плечи… Все остальное терялось в полумраке. Сашка не мог поверить, что такое существо, такая жуткая тварь могла обладать даром речи. Но она обладала. И надо было ответить.
– Да я это, случайно, – промямлил он, осознавая свою беспомощность и зависимость от любого, наделенного способностью к передвижению, живого существа. – Я не нарочно, так получилось, видите ли. Сам-то я там, у батареи, наверное, а голова вот… И как я могу убраться?! – Он осмелел, голос окреп, Я ж без рук, без ног, колобком катиться покуда не научился! Да и… – Сашка вдруг вспомнил про Светку-изменщицу, про свою жизнь никудышнюю, и выдавал с горечью: – Да и незачем! Кому я там нужен?!
– А здесь? – вопросило существо.
– Что – здесь?
– Кому вы здесь нужны, я спрашиваю?!
Сашка замялся. До него вдруг с пронзительной ясностью дошло, что он вообще нигде не нужен, что он лишний и тут, и там. Но куда ж тогда?
И все-таки он спросил, пытаясь разобраться, что к чему:
– А вы кто?
Существо махнуло неопределенно длиннющей рукой или лапой с множеством шевелящихся гибких пальцев на ней и ответило каким-то будничным невыразительным голоском: