– Ты наверное уже выбрал кого? – спросил Олав.
– Да.
– Хорошо, ты получишь их, кем бы они не были, – решил конунг. – А теперь иди.
– Постой, – окликнул его Хавард и быстро выхватил меч. Некрас отшатнулся, но купец успел нанести удар. Его меч рассек левую щеку Волдыря от уха до подбородка. Кровь залила ему половину лица. Волдырь сжал секиру в руках и свирепо уставился на Хаварда, готовый ринуться в бой. Олав тоже смотрел на купца в недоумении. Купец же, опустив меч, примирительно обратился к Некрасу.
– Так в крепости тебе быстрее поверят. Ведь не мог же ты уложить голыми руками находника и не получить ни одной царапины.
– Да, – подтвердил Олав. – Так будет лучше, – а когда Некрас ушел, зажимая рукой свою рану, обернулся к купцу. – Ты что, Хавард, хочешь чтобы все твои слуги были меченными?
– Нет, – улыбнулся Норвежец. – Так получается. К тому же этот теперь твой.
– Пожалуй, – согласился конунг.
Со стороны моста, перекинутого через Ладожку, до них долетел шум голосов и звякание оружия.
– Похоже это Гуннар и упсальцы, – прислушался Олав.
– Да, Гуннар. Узнаю его, ревет как разъяренный бык, – насмешливо сказал Хавард, вкладывая меч в ножны. – Сейчас узнаем, чем он недоволен и почему он не взял крепость.
– Не задирай его, – предупредил Олав. – Все-таки он мой будущий родич.
– Лучше бы у меня была такая молодая сестра, клянусь Тором! – проворчал Хавард.
Не успел Хавард договорить, как из тумана вышли Гуннар, Эйрик, Свейн и Фудри. Оба упсальца были ранены, Эйрик копьем в правый бок, а Свейн секирой в левую руку. Фудри был перепачкан сажей и копотью, так что лицо его казалось маской. Один Гуннар был цел и невредим, только страшно рассержен. Увидев Олава, он тут же заревел во всю силу своих могучих легких:
– Конунг! Чего мы ждем, почему не громим эту кучу трухлявых бревен, за которой укрылись эти трусы?! Они боятся схватиться с нами в честном бою, так мы сами придем к ним, клянусь своим мечом!
– Я ждал вас, чтобы обсудить это, – спокойно ответил конунг. – Две сотни наших воинов готовы к битве. А как у вас.
– Я хочу расплатиться с ними сполна! – гремел Гуннар, потрясая сжатыми кулаками. – Эти словене, они перебили больше половины моих людей!
– Да и моих тоже, – вставил Свейн. – Два раза нам пришлось отступать под их натиском. Твоя задача, конунг, оказалась нам не по силам, – юноша поморщился от боли в раненной руке. Но сильнее боли была горечь поражения в первом же походе.
– Выше голову, Свейн, – попытался утешить его Хавард. – Тот, кто часто бьется, должен знать, что может найтись и сильнейший противник.
– А сколько ты потерял людей, хевдинг? – обратился Олав к Эйрику, что-то озабоченно подсчитывая в уме.
– У меня от большой сотни* осталось едва восемь десятков, – мрачно сообщил тот. – Я лишился каждого третьего воина, но взамен приобрел восемь кораблей, захваченных у данов.
– Значит за ночь мы потеряли сто шестьдесят человек, – подвел итог конунг. – И у нас осталось четыре сотни воинов.
– Так чего же мы ждем?! – сердито прорычал Гуннар. – Этого вполне хватит, чтобы разгромить крепость.
– Однако, этого мало, чтобы вести наши корабли, – возразил Хавард. – Ведь теперь их у нас стало гораздо больше.
– Да, с кораблями данов и арабов – двадцать три, – подтвердил Олав.
– А это значит, – гнул свое купец, – что даже сейчас у нас не наберется и двух десятков людей на корабль. А среди них много раненых. Послушайте меня, старика, – вкрадчиво продолжал он. – Богатство нужно живым, мертвым оно ни к чему. Того, что мы уже захватили хватит на всех. К тому же у нас есть пленники и их не мало, более трех сотен. За них мы получим богатый выкуп или продадим на торгу в Бирке. Если же этого кому-то мало, можно добыть и еще. При этом не проливая крови.
– Мужчина не должен бояться пролить кровь. Ни свою, ни чужую, – Гуннар смерил Хаварда презрительным взглядом. – Ты рассуждаешь как торгаш, Норвежец. Если бы я не знал тебя, я бы сказал, что так рассуждают лишь трусы.
– А ты, хевдинг, рассуждаешь как глупый мальчишка, у которого на губах не обсохло молоко! – вспылил купец. – Ты еще не родился, когда я уже убил человека!
Гуннар зло усмехнулся и шагнул к обидчику, пытаясь выхватить меч. Но тяжелая рука конунга стиснула ему запястье.
– Не будем ссориться, – сказал он примирительно и даже весело. – Ведь мы еще не решили, что нам делать.
– Тут нечего и решать, – заявил Гуннар, освобождая свою руку. – Если начали дело, надо доводить его до конца.