– Все вы знаете, что давным-давно наши предки жили в той земле, где заходит солнце. Издавна повелось у них так, что жили они вольно, ни от кого не зависели и никому дани не платили. Сами бывало брали с соседей, как мы сейчас с корел или чуди, но платить – никому! А все потому, что превыше всего ценили они свободу. И ради нее не щадили ничего, даже жизни.
В гриднице застыла напряженная тишина. Кудесник обвел внимательным взглядом десять юношей, подчеркивая этим что то, о чем он говорит, относится как раз к ним.
– Вот взять тебя, Вадим, – продолжал он. – Тебе дали имя твоего дяди. Это был отважный воин и, я думаю, в тебе отразилась его душа. Ведь души, уходя в ирий, и там заботятся о нас, а часто возвращаются, чтобы возродиться к новой жизни. Значит жизнь, которую мы живем, она не одна. И то, какой она сможет стать, зависит от вас. Только от вас самих, – подчеркнул Радимир. Он еще хотел что-то добавить, но Данислав опередил его.
– Да что там! – махнул рукой купец, а его надтреснутый, старческий голос показался всем предвестником смерти. – Лучше лишить сыновей жизни, чем отцов свободы.
Вадим судорожно сглотнул и тихо спросил за всех:
– Нам нужно умереть?
И за те мгновения, пока не прозвучал ответ, юноша понял каков он будет. «Какая она, смерть?» – пронеслось у Вадима в голове. – «Что там за чертой?» И словно отвечая на его вопрос, перед ним возникло видение капища. Вот она – черта. Ограда. За ней другой мир. Но ограду скрывает какая-то сумрачная пелена. «Нам нужно умереть?» Из сумрака выступают черепа с глубокими провалами глазниц. Их рты щерятся в отвратительной ухмылке. Они то знают ответ. «Нам нужно умереть?»
– Да, – печально ответил Гостомысл.
Враз потемнела светлая гридница. Из окон, словно из глазниц черепов, брызнула могильная тьма. Затопила собой все, превратила в прах и тлен. «Зачем жить? Зачем любить? Кому нужно все это?» – как черви копошились мысли в мозгу. А кто-то, кажется Вольгаст, наставлял обреченных:
– Благородная смерть возродит вас к жизни еще более благородными!
– Как нам сделать это? – деревяно шевелит губами Вадим.
– Постарайтесь достойно. Главное, чтобы свеи ушли подальше от Ладоги. Можно в Нево-озеро, а можно и в Котлине. Находники следующим летом собираются вернутся. Мы их будем ждать. А вас здесь ждать уже не будет никто! – жестоко отрезал Данислав.
«Вот и все», – как последние капли в пересохшем роднике прошелестела мысль. И осталось не тело, так, оболочка без жизни. А птица-душа устремилась ввысь. В бескрайнее небо, которое есть Род. Род могучий, седой и древний, как сам этот мир. Род, который есть все сущее в мире светлом и в мире подлунном. Род всепроникающий, творящий и несотворенный. Непостижимый Род, перед которым даже Сварог кажется младенцем. Нет для него ни зла, ни блага. Что ему судьба человеческая? Пылинка мироздания, растворенная в бесконечности. И тают в нем, трепещущие крылами птицы-души, но растворяясь, не исчезают, а сливаются с вечностью, может для того, чтобы возродиться вновь.
Увидев тех, кому суждено было отправляться к находникам, и среди них Вадима, Горислава кинулась к любимому. Однако суженый словно и не заметил ее. Вместе с другими заложниками он направился к крепостным воротам. Вся небольшая дружина сопровождала их. Гориславе показалось, что даже бросься она ему под ноги, Вадим просто перешагнул бы через нее, такой холодный и отчужденный был у него взгляд. Губы ее обиженно задрожали, а не успевшие просохнуть глаза, вновь наполнились слезами. «Бесчувственный чурбан! Только о себе и думает! А мне каково? Не знаю! – передразнила она его. – А я что, знаю?!» И вдруг замерла, вспомнив, где она видела такие холодные, безжизненные глаза. Именно такие, холодные, отрешенные, отчужденные от всего земного, неживые глаза были у него там, на жертвенном камне. Горислава охнула и отчаянно бросилась к воротам, но отцовские руки остановили ее. Она забилась пойманной птицей, силясь вырваться, убежать, улететь к своему ненаглядному! Горислава кричала, захлебываясь в рыданиях до тех пор, пока спасительная пелена забвения не накрыла ее. Последнее, что она услышала, были слова отца: «Забудь его! Он уже мертвый!»
Шел Вадим к находникам, шел, но ничего не видел вокруг. Только глазницы черепов черными провалами маячили перед его взором, обещая последний ответ. «Какая она смерть?» Закачалось все под ногами. Глянул вниз, вода плещется.