Мои глаза закрываются, и я издаю легкий стон, потому что это так приятно. Он заставляет меня ополоснуть волосы, затем повторяет процесс с моим кондиционером. Со мной раньше никогда такого не случалось, никто меня не мыл. Я чувствую себя избалованной, и когда он берет мою мочалку и наливает в нее немного средства для мытья тела, я не сопротивляюсь ему.
Начиная мыть меня сверху донизу, на ходу он проводит рукой между моих ног, дразня меня пальцами, прежде чем перейти к мылу и обхватить мою грудь. На самом деле он не пытается меня возбудить, просто играет со мной, но я все равно извиваюсь в его руках. Когда он смывает с меня гель для душа, он поворачивает меня лицом к себе и протягивает мне мочалку.
— Твоя очередь, — говорит он без дальнейших объяснений.
Я мгновение смотрю на него, немного застигнутая врасплох, но потом хватаю гель для душа и впрыскиваю еще в мочалку. Он стоит очень неподвижно, когда я начинаю водить ею по его большому телу. Поначалу я стараюсь водить ей по существу, но не могу удержаться от того, чтобы не задержаться на его прессе или исследовать его широкую спину нежными прикосновениями.
Когда я дотягиваюсь до его члена, я не утруждаю себя мочалкой и просто беру его в свою мыльную руку. Я начинаю гладить его, и он твердеет в моих объятиях.
Это странно волнующее ощущение, когда его тело напрягается вокруг меня. Я поднимаю взгляд на его лицо, и его челюсть стиснута, его голубые глаза горят желанием, когда они встречаются с моими. В его взгляде отчаяние, которое опьяняет, потому что я единственная, кто его вызывает. Я толкаю его до предела одной своей рукой, и я хочу видеть, как он переваливается через край.
Наклонившись вперед, я облизываю его головку, продолжая гладить его, и его член дергается в моей руке. Глядя на него из-под ресниц, я могу сказать, что ему это нравится. Я снова и снова облизываю его член.
Обхватив губами его острый пик, я сосу, дергая его все быстрее и быстрее. Он кладет руки на стенку душа, чтобы собраться с силами, когда я подталкиваю его все ближе и ближе, чтобы освободить. Меня даже не волнует, что я не получаю ничего прямо сейчас. Наблюдать за его реакцией на мое прикосновение и быть мучителем в кои-то веки в наших испорченных отношениях, так приятно.
Наконец он откидывает голову назад и кричит, когда кончает. Я продолжаю гладить его во время кульминации, только замедляя свою руку, как только он начинает размягчаться. Не говоря ни слова, я снова хватаю мочалку и вытираю его, затем направляю струю воды на стену душа, чтобы смыть его беспорядок. Он тяжело дышит и хватает меня за волосы сзади, чтобы удержать мою голову, когда он опускает свои губы к моим для тлеющего поцелуя.
Вскоре после этого мы заканчиваем принимать душ, и он заворачивает меня в полотенце, чтобы вытереть. Он хватает одно для себя и вешает его себе на талию, затем мы вместе выходим из ванной. Уже поздно, и я устала, поэтому направляюсь прямо в свою постель.
Я боюсь спросить Сэйнта, хочет ли он остаться, но он следует за мной и выдергивает у меня полотенце, прежде чем откинуть одеяло и впустить меня. Он скользит рядом со мной, хватает меня за талию и тянет назад, так что моя задница прижимается к нему. Я ненавижу то, какой безопасной и теплой я себя чувствую, когда он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Несправедливо, как легко он может обезоружить меня и заставить забыть мой гнев на него и все остальные долбаные проблемы в моем мире.
— Ты все еще засранец, — шепчу я, прижимаясь к нему. Он усмехается, и я чувствую, как его губы растягиваются в улыбке у моей шеи.
— Я знаю, — бормочет он. — А теперь давай спать.
Я слишком устала, чтобы бороться, поэтому я закрываю глаза и позволяю себе погрузиться в глубокий сон без сновидений.
Когда я просыпаюсь утром, Сэйнта уже нет. Я не могу избавиться от разочарования, которое пульсирует во мне, хотя и говорю себе, что ему, скорее всего, пришлось вернуться в общежитие, чтобы подготовиться к занятиям. Мы уже много раз проводили ночь вместе, и это одинокое утро не должно заставлять меня чувствовать себя брошенной.
Я поднимаюсь с кровати и подготавливаюсь к своему дню.
В конце концов я жалею, что просто не осталась в постели.
Мой день такой дерьмовый. Легко входит в число худших с тех пор, как я приехала в Ангелвью, и это только потому, что в течение каждого второго ужасного дня, который я провела здесь, у меня, по крайней мере, была Лони.