Она смотрит на меня и качает головой.
— Это будет невозможно.
Я хмурюсь.
— Почему нет?
— Дженн выполняет для меня задание, — легкомысленно отвечает она.
— Она не вернется еще некоторое время.
Я чувствую, что она лжет, но я слишком большая трусиха, чтобы обвинять ее в этом. Мой разум начинает лихорадочно соображать, все ли в порядке с Дженн.
Черт, она вообще жива?
Неужели эта сука позволила ей передозироваться или, что еще хуже, убить ее саму?
Я хочу потребовать ответов, но я знаю, что сделаю только хуже для Дженн и для себя, если попытаюсь заставить Нору рассказать больше, чем она хочет. Она нестабильна и непредсказуема, и мне нужно быть осторожной, когда дело доходит до нашего взаимодействия друг с другом.
Хотя я оставляю эту тему и остаюсь осторожной со своими словами до конца ужина, мое беспокойство сжигает меня.
Я молюсь, чтобы она не причинила вреда Дженн, но я также молюсь, чтобы она не знала о нас с Сэйнтом.
Если она может причинить вред своей единственной сестре, которая так многим пожертвовала, чтобы помочь ей спланировать свою месть, никто не знает, что она сделает с непослушным ребенком, который в основном для неё незнакомец.
На следующее утро я всерьез подумываю о том, чтобы просто остаться в своей комнате и спрятаться на весь день.
Между угрожающим присутствием Норы и поразительными откровениями Сэйнта, я не знаю, как смогу сосредоточиться на учёбе. Поскольку я не могу забыть предупреждение Норы продолжать заниматься своими учебными занятиями, я неохотно готовлюсь к этому дню и направляюсь к своей двери.
Когда я открываю ее, то издаю удивленный писк.
Сэйнт стоит в коридоре и ждет меня.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, затаив дыхание.
Он смотрит на меня, как на идиотку.
— Провожу тебя в класс.
Я почти указываю, что в пятницу ему определенно было не до меня, но я так рада его видеть, что не говорю ни слова.
— Хорошо. — Я киваю и сглатываю комок в горле. — Пойдем.
Он отступает в сторону, чтобы дать мне место переступить порог. Я закрываю за собой дверь и запираю ее, и мы молча идем по коридору к лифту. В голове у меня все кружится, пока я пытаюсь придумать, что бы ему сказать. Я должна что-то сказать. Что-нибудь. Мы не закончили все хорошо в пятницу вечером, и я причинила ему боль.
Это преследовало меня все выходные.
И все же, как и тогда, я не могу придумать ничего полезного, чтобы сказать сейчас.
Когда мы входим в лифт и двери закрываются, я, наконец, выпаливаю: — Прости за пятницу.
Он едва бросает на меня взгляд, его лицо — маска холодного равнодушия.
— Что было в пятницу?
Его ответ застает меня врасплох.
— Вечеринка. О том, что ты сказал мне в ванной.
Он неловко пожимает плечами, но я вижу, как его кулаки сжимаются по бокам.
— Это не имеет значения
— Имеет. Ты поделился чем-то действительно личным, ужасным опытом, и я не ответила так, как должна была, потому что…
— Ты отреагировала именно так, как подсказывали тебе твои инстинкты, — перебивает он.
Его тон спокойный, почти скучающий, но в нем есть скрытая грань, которая дает мне представление о ярости, бурлящей под поверхностью.
— Не беспокойся об этом
— Сэйнт…
В этот момент двери лифта звякают и открываются, и он выходит, а я следую за ним по пятам.
Он идет слишком быстро, чтобы я могла поддерживать с ним разговор, но не так быстро, что я не могу поспевать за ним, делая легкую пробежку, когда мы направляемся в обеденный зал.
Я игнорирую взгляды, когда мы входим внутрь. Нас с Сэйнтом видели вместе уже несколько недель. Я не понимаю, почему все до сих пор так очарованы нами.
— Ты можешь притормозить?
К моему удивлению, он останавливается и нацеливается на меня.
— Мы не говорим о вечере пятницы, — заявляет он жестким тоном. — Я не должен был беспокоить тебя своим дерьмом
— Ты не беспокоишь, потому что я…
— Брось это
— Хорошо, — бормочу я. — Прости. Я брошу это.
Он решительно кивает головой.
— Хорошо. А теперь давай, блядь, позавтракаем, пока у нас не кончилось время.
Как обруганный ребенок, я следую за ним к линии буэта. Я даже не могу злиться, что он мной командует. Не в этот раз.
На этот раз я это заслужила.
В течение следующих двух дней между мной и Сэйнтом все остаётся напряженным и неловким. Он все еще следует за мной повсюду, моя постоянная тень, но на самом деле он вообще со мной не разговаривает. Он холодный и отстраненный, и я даже не пытаюсь его разморозить.