18
– Что за… что это за место?
Мишель Малуф осмотрелся по сторонам. Они пришли в ночной клуб неподалеку от площади Стуреплан в центре Стокгольма. Была половина четвертого утра, и все посетители, хоть и выглядели нарядно, были уже не первой свежести. Гремевшая на танцполе музыка в стиле хаус доносилась до зоны с мягкими диванами, где мужчины хвастались перед женщинами своими подвигами, а те натянуто смеялись, стараясь покрасоваться безукоризненными зубами. Малуф не находил себе места среди всей этой свистопляски напомаженных губ, крепких коктейлей, запаха пота, резких движений.
– Расслабься, Мишель! – Петрович рассмеялся над смущенным видом Малуфа. – Тебе надо почаще выходить в люди. В Фиттье, конечно, хорошо, но, знаешь, люди живут в других местах тоже!
Высокий югослав направился к бару, и Малуф постарался не отставать. Петрович не вылезал из ночных клубов все девяностые и половину двухтысячных. В костюме от «Армани», с пистолетом под мышкой он чувствовал себя здесь королем. Из карманов, как в фильмах, чуть ли не выпадали перевязанные резинкой пачки денег. В некоторые месяцы он оставлял в ресторанах вокруг площади Стуреплан суммы больше, чем ВВП Черногории.
Друзья протиснулись к длинной барной стойке белого цвета, где толпился народ, и попытались перекричать музыку короткими, но решительными фразами. Стоило приблизиться Петровичу, народ сразу куда-то рассосался. Стоит ли говорить, что когда Малуф приходил один, такого никогда не случалось?
– Что ты будешь? – спросил высокий югослав.
– Минералку.
Петрович кивнул, но в следующую секунду его взгляд скользнул выше плеча друга. Повернувшись, Малуф уткнулся носом в декольте какой-то блондинки. Подняв глаза на ярко-красные губы, ливанец понял, почему Петрович тут же потерял интерес к напиткам: его привлекали ярко накрашенные губы.
– Можно вас угостить? – спросил Петрович.
На высокой блондинке было белое платье, которое она наверняка носила только летом. Погода стоит мартовская, но какое это имеет значение, если на календаре июнь?
– Бокальчик шампанского, – жеманно ответила блондинка.
– В таком случае, будем пить шампанское 1988 года. Никогда не пейте другое – оно того не стоит.
Рыбка попалась на крючок.
– Вы когда-нибудь охотились на сокола? – задал еще один вопрос Петрович.
Блондинка покачала головой. В глазах читались растерянность и восхищение. Зоран рассказал короткую историю о том, как на виноградниках в провинции Шампань охотничьих соколов учат уничтожать вредителей, атакующих кусты винограда, а потом перегнулся через барную стойку, пересекая невидимую, но безусловную границу между пьющими гостями и трудящимся в поте лица персоналом. Тут же прибежал бармен, и Петрович заказал ему два бокала шампанского, не забыв и про минеральную воду для Малуфа.
Пока они ждали напитки, Петрович развлек блондинку историей о том, почему и чем именно хорош урожай 1988 года, а взгляд Малуфа блуждал по залу. Вдруг ливанец увидел невысокого мужчину средних лет, который целенаправленно пробирался через толпу прямо к ним. На нем были сильно потертые джинсы и клетчатая рубашка с большими кругами пота в подмышках.
Малуф пихнул друга локтем:
– Это он?
Петрович повернул голову, тут же потеряв интерес к блондинке с декольте.
– Манне! Иди сюда!
Впрочем, Манне Лагерстрём уже и так стоял перед ними, распространяя сильный запах пота.
– Пойдем? – спросил Петровича вновьприбывший, который, казалось, не замечал ни Малуфа, ни блондинку.
– Конечно. Только веди себя как положено, Манне. Это Мишель. Вы не встречались раньше?
Рукопожатие Манне оказалось вялым и влажным.
– Мне не нравится это место!
Он слегка нагнулся, чтобы сказать что-то еще, но музыка гремела так громко, что Малуф расслышал только каждое второе слово.
– Что он говорит? – спросил Петрович.
– По-моему, что-то про деньги.
Петрович закатил глаза:
– Ладно, уходим отсюда.
Похоже, он напрочь забыл о красивой блондинке.
– Конечно, конечно, – согласился Малуф.
Бармен принес два бокала шампанского и бутылку минералки. Порывшись в кармане, Петрович бросив на стойку пару пятисоткроновых купюр, положил руку Малуфу на плечо и повел его к выходу.
– В другой раз, – бросил он через плечо высокой блондинке, – в другой раз.
Взяв свой бокал, девушка отвернулась.
Когда они вышли на свежий воздух, Манне снова запротестовал:
– Мне нужен аванс! Гони деньги!
У него был высокий резкий голос – как будто лишняя энергия рвалась наружу из потного тела.