Но долго так продолжаться не могло.
А в это время сербский министр юстиции Небойша Хаве, стремясь привести страну, погрязшую в коррупции и организованной преступности, к реальным изменениям, создал первую действенную программу защиты свидетелей – программу, которая будет работать на благо людей. В обмен на сведения государство обещало обеспечить свидетелю новую жизнь под другим именем, и это сработало: утечки информации из ведомств, казалось, на время прекратились.
Филип Цивич следил за карьерным ростом Небойши Хаве с тех самых пор, как друг впервые вступил в политику, понимая: вот он, шанс. Хаве был амбициознее и порядочнее всех конкурентов.
– Я не могу ничего гарантировать, – сказал он сейчас, тщательно подбирая слова. – Тем более, что все знают, что мы тысячу лет знакомы.
– Давай так, – ответил пилот. – Если бы у меня была настолько уникальная и важная информация, что ее можно было бы использовать в качестве валюты на переговорах со шведской и европейской полицией, ты бы включил меня в программу?
– Конечно! Тогда у тебя такие же права, как у любого другого гражданина.
– Хорошо. Человека, который планирует ограбление, зовут Зоран Петрович. Он живет в Стокгольме. Хочешь узнать подробности, которые заинтересуют шведскую полицию?
26
Была половина одиннадцатого утра, и Каролин Турн пила кофе на вилле на Юргордене, когда на экране ее телефона высветилось имя начальницы. Несколько часов назад Каролин обнаружила дверь в гараж в здании на Карлавеген, но это не меняло дела, поскольку гараж располагался так, что они, сами того не зная, держали его под наблюдением ночью.
Вернувшись домой и удостоверившись, что Берггрен все еще громко храпит на гостевом диване, Турн натянула тренировочный костюм и вышла на пробежку, а по пути домой зашла влить в себя пару чашек черного жидкого завтрака.
Голос начальницы Государственной уголовной полиции Терезы Ульссон был взволнован.
– Нам кое-что сообщили, и нам это кажется чрезвычайно интересным. Встретимся у министерства через полчаса.
Турн подтвердила встречу и тут же набрала Берггрену передать слова начальства.
– Увидимся там, – отозвался коллега сонным голосом, – Спасибо, что приютила.
На заднем фоне слышался гул машин, из чего Турн сделала вывод, что Берггрен уже вышел из квартиры.
В том, что Каролин Турн позвали на встречу в Министерство иностранных дел в Арвфюстернс-палаце – одном из старейших зданий на площади Густава Адольфа в сердце Стокгольма – не было ничего необычного. Отчасти Государственная уголовная полиция и создавалась для облегчения сотрудничества с иностранной полицией, так что между организациями была прямая связь.
Припарковав новенький «Вольво» на одном из служебных мест у самого входа, Турн увидела на тротуаре Берггрена и Терезу Ульссон. Ульссон была в форме, а Берггрен пришел в том же, в чем она видела его ночью.
Было двадцатое августа, пару дней назад на восточное побережье вернулась июльская жара. Сквозь нерезкую дымку облаков просвечивало бледно-голубое небо. На набережной, несмотря на ранний час (всего только одиннадцать), гуляли и фотографировались на фоне Северного моста многочисленные семьи с детьми. В августе Стокгольм превращается в настоящий туристический улей – с заблудившимися автомобилистами, огромными рюкзаками в метро и мелкими воришками в каждой большой толпе. Турн вылезла из машины.
– Ты первый, – улыбнулась она Берггрену.
– Я, на самом деле, только что подошел, – начал оправдываться он, будто чувствуя себя виноватым в том, что пришел раньше нее. Берггрен хотел спросить про спальню, но вовремя одернул себя: сейчас не самый подходящий момент. Проснувшись, он зашел в поисках Турн во все комнаты, кроме запертой каморки у кухни, и ни в одной из них не увидел кровати. Где же она спит?
Они показали документы на проходной, и через пару минут к ним вышел статс-секретарь министра иностранных дел.
– Чем мы обязаны интересу министра? – спросила Турн, когда они поднимались на второй этаж по широкой каменной лестнице.
Ульссон сделала предупреждающий жест рукой: она все объяснит позже. Тереза Ульссон полностью вошла в свою профессиональную роль и предпочтет быть обвиненной в занудстве, чем в неопределенности. Пройти весь путь к вершине – должности начальника Государственной уголовной полиции – через беспощадную полицейскую иерархию и при этом остаться открытым и оптимистичным человеком невозможно.