Команда 3. Они в Мюттинге на Вермдё и отвечают за то, чтобы полицейский вертолет не взлетел – обязательное условие для успеха всего ночного предприятия. Если какой-то команде не удастся закрепить цепь с шипами, это плохо, но не смертельно, а полицейский вертолет должен остаться на земле. Значит, Команда 3 обязана выполнить задание.
– Алло?
– Да? – отвечает Сами.
– Здесь ничего нет.
– В смысле?
– Ангар пуст. Вертолета здесь нет.
60
00.50
В окно кухни Мишель Малуф видит, как по улице проезжает машина – первая больше, чем за час. Ночную жизнь в этом городе бурной не назовешь. Машина останавливается прямо у подъезда.
BMW Зорана Петровича кажется Малуфу черным, но вполне может быть темно-синим. С водительского места выходит хозяин машины, а с другой стороны появляется американец Джек Клюгер. Малуф видит его впервые. В свете уличного фонаря он напоминает нападающего американской футбольной команды: колени вывернуты внутрь, а тело слишком длинное по отношению к ногам. Он явно не предполагает, где сейчас находится.
Петрович с американцем заходят в подъезд, и через пару секунд раздается звонок в дверь. Малуф открывает.
– Давно не виделись! – говорит Петрович, заходя в квартиру.
Малуф широко улыбается.
– Точно, сто лет не виделись! Ну, здорово! – Он пожимает крепкую руку американца – такое рукопожатие не может не вызвать доверие. – Где еда?
– Черт, забыл, – ругается Петрович.
– Забыл? – переспросил Малуф, не скрывая разочарование, и проводит рукой по щеке. – Но я же… как ты мог забыть?
Они говорят по-шведски, но американца это, кажется, совсем не волнует, а может быть, он и понимает шведский – Петрович говорил, что Клюгер живет и работает в Швеции уже пару лет.
– Извини.
Малуф расстроен, но пытается не подавать вида и с улыбкой пожимает плечами. Но как Петрович мог забыть заехать в «Макдоналдс»? За столько лет совместной работы можно было запомнить!
– Нет-нет, все в порядке. Ничего страшного. Тогда поедем поедим сейчас.
Повернувшись к пилоту, он добавляет по-английски:
– We need some food.[8]
И, не дожидаясь ответа, проходит в прихожую, натягивает куртку и ботинки.
– Ты что, серьезно? – растерялся Петрович.
– Он пойдет со мной, нельзя оставлять его с оружием… Оно в спальне.
Когда Малуф два дня назад шел от автобусной остановки до этой квартиры, он проходил мимо «Макдоналдса» на улице Стокгольмсвеген. Там открыто до часа ночи, так что нужно поторопиться.
– Пойдем, пойдем, – говорит ливанец по-английски, заметив растерянность Клюгера.
Малуф не назвал бы себя суеверным, он и в Бога-то не верит. Просто зачем испытывать судьбу? Перед тем, как идти на дело, он всегда берет большой комбо в «Макдоналдсе».
Это не обсуждается.
61
01.15
В самой дальней комнате, выходящей на Страндвеген, есть глубокий альков – там Каролин Турн поставила большое кресло. Его видно, только если войти в комнату. Она может просидеть в объятиях мягкой обивки всю ночь, вытянув ноги на табурет или подтянув колени к подбородку, и любуясь на залив Нюбрувикен. Если немного повернуться, можно увидеть крышу и мачты музея Васа и силуэты всевозможных аттракционов парка Грёна Лунд, а в противоположной стороне, у площади Рауля Валленберга, возвышаются тяжелые каменные фасады домов.
В последнюю неделю Каролин было непривычно легко отгонять тревожные мысли и не поддаваться волнению.
Сейчас у нее на голове были большие белые наушники. Беспредметная болтовня Петровича, которую она переписала на работе и взяла домой, – просто восхитительна. Слушать эти бесконечные монологи – как смотреть на накатывающие на берег волны: постепенно входишь в состояние транса. Однако, несмотря на то, что они потратили на прослушку Петровича немереное количество часов, им так и не удалось уловить его связь с не состоявшимся ограблением на вертолете.
Сейчас слежка прекратилась, но Турн подумала, что, если прослушать все разговоры с самого начала, не концентрируясь на планах ограбления «Панаксии», может всплыть что-то новое.
Что откроют часы телефонных переговоров, если слушать, отбросив ожидания и предрассудки? Адресная книга Петровича переполнена криминальными контактами.
Вот чем руководствовалась Турн, когда решила скопировать записи и принести их домой. Правда, чем больше она слушает нескончаемый поток слов Петровича, заточенный на то, чтобы похвалиться собой, выставить себя с выгодной стороны, доказать свою значимость, – одним словом, поставить себя на вершину иерархии, тем больше в ней разливается ярость. Человек, с которым Каролин уже целую неделю проводит ночи, интересуется только собой и безжалостен и высокомерен ко всем, кто трудится в поте лица, пока он скользит по жизни с наименьшим возможным сопротивлением.