Как по сигналу, Эзра и Сами все бросают и, вместе с Нурдгреном, бегут к темному пастбищу. Они определились с размерами треугольника только час назад. Они включают фонарики.
Вертолет снижается. Гул становится невыносимым. Для Сами это чистое счастье, эйфория. Белый летающий корабль плывет над верхушками деревьев по направлению к ним.
Пилот медленно направляет вертолет прямо над тремя огоньками. На пару мгновений белая махина зависает в воздухе, а потом начинает спускаться. Из-за ветра гнутся ветки деревьев и кустарников. Сами и Эзра надевают свои балаклавы: ни у кого нет желания предстать перед пилотом с открытым лицом.
Джек Клюгер приземляется и глушит двигатель. Лопасти постепенно замирают. Малуф выпрыгивает из вертолета и хлопает по плечу Нурдгрена и Сами, но ничего не говорит – на это еще будет время.
Все прекрасно понимают, что пошел обратный отсчет. Нельзя исключать вероятность того, что кто-то видел или слышал вертолет, или его засекли радары. Пока Малуф, Нурдгрен и Эзра бегут в лес за снаряжением и загружают все на борт, Джек Клюгер обходит вертолет, показывая Сами маленький багажный отсек. Сюда и один мешок с деньгами вряд ли поместится – придется использовать кабину.
Малуф и Нурдгрен закрепляют лестницы на шасси вертолета с помощью стяжек. Это оказалось проще, чем они предполагали: первая лестница не такая уж и длинная, а вторая – не слишком короткая. В это время Сами и Эзра затаскивают в кабину оставшееся снаряжение. Когда спустя минуту вертолет поднимается в воздух, в кабине невероятно тесно. Правда, многое из того, что они взяли с собой, останется в Вестберге, освободив место для мешков с деньгами.
Нурдгрен и Сами сели за Клюгером и Малуфом. В кабине раздается громкий ритмичный гул. Когда вертолет поднимается в воздух, на часах чуть больше десяти минут шестого. На вид они такие легкие, а на самом деле – невообразимо тяжелые.
Клюгер резко меняет курс, и со стороны начинают стремительно приближаться темные очертания леса, но потом вертолет выравнивается. Под ногами расстилается темный и молчаливый парк Хага. С севера мерцает огнями Сольна, а на юге искрится бизнес-центр Веннергрен, напоминая о том, что Стокгольм – малоэтажная столица. По дуге виадука на шоссе Упсалавеген текут белые и красные капли машин.
Сами, Малуф и Нурдгрен в молчании натягивают бронежилеты, а на лицо поверх балаклав надевают черные пластиковые маски. Перед тем, как сесть в вертолет, они заклеили скотчем края рукавов, перчаток и штанин, чтобы случайно не оставить следы ДНК.
Нурдгрен надевает кепку. С таким снаряжением они, конечно, скованы в движениях, но они не знают, что ждет их в здании. Нужно быть готовым ко всему.
Взрывы – это всегда риск, вот зачем они взяли налобные фонари: если по какой-то причине отключится электричество, им понадобится свет, чтобы свободно передвигаться.
Клюгер делает крен над водой и на малой высоте летит вдоль шоссе на юг, мимо островов Эссинген, где в темноте на скалах прячутся красивые виллы, а машины стоят впритык друг к другу на узких улочках. Завеса туч трескается – в это утро высоко в небе сильный ветер, но внизу почти совсем не дует.
Нурдгрен еще раз проверяет рюкзак со взрывчаткой, шнурами, аккумулятором и банками из-под колы. Не выпали ли из карманов жилета коннекторы?
Сами беспокоится о своем оружии.
Малуф смотрит на часы. Времени у них достаточно – вопрос в том, не слишком ли они торопятся? Успеет ли Зоран? Может, попросить его прислать смс, как доберется? Просто, чтобы знать наверняка? Малуф колеблется, а потом мысли текут дальше к Александре Свенссон: вот она удивилась бы, увидев его сейчас, в черной балаклаве. Ливанец не испытывает никаких угрызений совести из-за того, что не рассказал ей ничего о себе: недоговаривать – не значит врать. Он проживает две жизни, получится ли объединить их в одну? Сможет ли Александра стать его постоянной спутницей? Малуф размышляет обо всем этом, пока за окнами вертолета неподвижными призраками проплывают облака. Может ли он представить ее счастливой на кухне с его мамой и папой в их квартире в Фиттье? Хотелось бы. Если в ближайший час все пройдет по плану и ему удастся взять добычу, он сможет стать более откровенным с людьми: с «белым» заработком жить проще. Малуф чуть заметно кивает: именно к этому он и стремится – к легкой жизни.
Лопасти разрезают воздух. Иногда вертолет кренится – и каждый раз неожиданно. «Если, когда мы будем приземляться, подует сильный ветер, этот пузырь опрокинется к чертовой матери», – думает Сами.