Продюсер, потирая ладонью левую сторону груди, придвинул лицо к Андрею, и, тяжело дыша, прошипел:
— Отдохнуть? Выспаться? Да я уже неделю спать не могу — Лютиков снится. Просто стоит, гад, и смотрит, не отворачиваясь. Как ни кручусь — смотрит, а у меня от его взгляда внутренности жжёт, как газовой горелкой. Плевать мне на конкурентов — я спать спокойно хочу! Понял?
Собеседник сделал вид, что понял. Съёмку интервью решили закончить через день. Знаменитый, богатый, удачливый продюсер, не прощаясь, удалился в сопровождении охраны.
Но через день он так и не пришёл. Позже из газетного некролога Андрей узнал, что причиной тому была острая сердечная недостаточность.
Мужчина допил кофе, сложил газету, отстучал пальцами нервную дробь по лакированной столешнице, и стал собираться. Ему предстояло выполнить очередное важное поручение — сделать видеорепортаж о первом, после похорон, концерте трогательной покойницы Аделаиды Шульц.
Михаил Кулешов neftak@mail.ru
Сказка о смерти
От редакции: Герои этого рассказа заплатили сполна. Впрочем, цену умеренную — большинство оказалось в выигрыше. Кроме погибших, конечно. Бессмертный трон и вправду оказался милосердным, ничего сверх меры от побеждённых он не потребовал. Воин избавился от осточертевшей армии, а девочка получила ряд серьёзных уроков взросления, которые необходимы, даже если ты дочь Смерти.
Глава 1
«Принцесса»
Никогда не находил ничего хорошего в увольнительных. Какая разница между казармой и таверной, если по уставу пить нельзя нигде? Если за ночь со шлюхой солдат лишают месячного жалования? Ходишь, как дурак, по городу, и слюнки пускаешь. Нет уж, лучше про сто отоспаться и хорошенько поесть. Но и тут не всё гладко — к хорошему сну лучше совсем не привыкать, а еда… ох, после нескольких лет армейской кормёжки человеческая пища просто не усваивается. Желудок привык переваривать камни, что поделаешь. Развлечения в городе есть, но какой в них смысл? Куда может пойти солдат, обыкновенный ратник, пусть и хорошо отличившийся, в небольшом приграничном городке? Турниры здесь не проводятся, на балы быдло вроде меня не пускают, органы в церквях запретили почему-то.
Остаётся только цирк, но так уж вышло, что я с детства был к нему равнодушен. Скукота. Лавийские города похожи друг на друга, как братья-близнецы. Уж поверьте, я повидал их множество за девять лет своей службы. Исключение составляют лишь Столица, да такие вот городки у границы. Здесь мало развлечений, зато порядки куда строже, чем в других местах. Нам, конечно, не нужно вылавливать в похлёбке лазутчиков, как это было пять лет назад, но… Ходят слухи, корольки опять грызутся между собой. Значит, скоро на войну. Я принимал участие в войне с Таврией и не хочу снова идти в бой, пусть теперь и против другого врага. Грязно, медленно и бессмысленно. Сначала ты несколько дней, вместе с такими же несчастными, как и ты, идёшь по унылой дороге, которой, кажется, и конца нет. Потом сэры рыцари трубят битву (то есть, конечно, не они, а валеты сэров рыцарей), и вы идёте на бойню. И наконец, вы сидите на земле, рядом с теми, кого только что убивали, и болтаете о всякой чепухе. Голова ещё где-то далеко, вы пусты и ничего не соображаете. Как там у вас? Дожди. А у вас? Тоже дожди. А тебя кто-нибудь ждёт? Жена не дождалась. Померла. И меня никто. А долго служишь? Двадцать лет. Ну, так недолго осталось. Угу.
А благородные сэры рыцари в этот момент обсуждают условия капитуляции. Когда война закончится, проигравший королёк отдаст победившему пару грядок на границе, и все будут праздновать. Не победу, нет. Хотя официально именно её, но проигравшие тоже празднуют. После войны ветеранов отпускают на неделю домой. Жаль, но моего дома больше нет. После того как меня забрали в солдаты, отец почти тут же слёг в своей библиотеке. Матери у нас не было, других детей тоже.
Может быть, я не люблю увольнительные ещё и поэтому. Некуда мне идти, некуда.
Вот и в тот вечер стоял я посреди улицы и гадал, куда же мне податься. Более или менее приемлемый вариант был один — таверна. Там хоть подраться можно. Оружие ратники в города не брали, но два кинжала и несколько метательных ножей я всё же себе оставил. На всякий случай. Я проверил, хорошо ли спрятано оружие, отряхнул плащ и направился к таверне. Шум от таких мест обычно слышался за много метров, поэтому меня и насторожила гнетущая тишина. Я осторожно подошел к дубовым дверям и прислушался — в таверне кто-то тихо о чём-то говорил. Я открыл дверь и остолбенел. За крайним столиком сидела женщина в чёрном балахоне и отчитывала за что-то хозяина таверны. Остальные посетители молча следили за этой сценой.