Девочка промолчала, но я прекрасно знал, ЧТО она хочет обо мне знать, поэтому добавил:
— Это гадко. Мерзко, больно и неправильно.
Малышка наклонилась и поцеловала меня в щёку. Её огромный рот, который больше походил на шрам, раскрылся на мгновение, и я ощутил тёплую влагу на своем лице. Это должно было быть мерзким, но я не испытывал ничего подобного. Поцелуй девочки был поистине поцелуем ребёнка — сколько бы ей ни было лет на самом деле.
— Я тоже так думаю. Но мама говорила, что такова природа человека, — сказала Малышка, вытирая мне щёку небольшим носовым платочком. — Что люди всегда убивают и разрушают, поэтому достойны только Смерти и Разрушения.
Меня передёрнуло — не приведи Богиня, если мою девочку услышали! Упоминать так богохульно имена Самой и Повелителя Разрушений, Отца Войны! Теологи называют нашу веру триединой, в отличие от дуалистической веры северных государств и монотеизма южных варваров (не спрашивайте, откуда я знаю такие умные слова, я же рос в библиотеке). То есть главной была и будет Богиня, самая мудрая и справедливая. Она подарила людям жизнь, она всё нашего мира. Смерть же тиха и молчалива, она дарит людям себя. Сама является сестрой Богини и идёт с ней рука об руку. Повелитель Разрушений — это олицетворение всех мужских низостей и мерзостей. Он изуродовал Человека, создав мужчин, и он сеет зло по всему миру. И вот уже триста лет идёт эпоха Разрушения — в королевской семье не рождалось ни одной девочки. Отсюда и все беды — разве могут мужчины править государством? К счастью, мятежом в Лавии даже не пахло. Возможно, новый брак короля Айрона на Рудеской принцессе Фист принесёт нам новую королеву, и вновь начнётся эпоха Мира… Но до этой свадьбы ещё полгода, а пока мы шли в казармы и готовились к очередной войне.
Глава 3
«Рыцарь»
Мне совсем не хочется описывать армейские будни, это мерзко и глупо. Уж тем более я не имею никакого желания описывать одно из сражений. Но, к сожалению, моя история проходила на фоне очередной бессмысленной войны, поэтому у меня нет выбора.
Итак, война с Некрией шла уже четыре месяца. Это маленькое государство находилось между Лавией и Рудекией, поэтому мы и преподнесли его друг другу в качестве свадебного подарка. Отец принцессы Фист, король Рудекии Арчибальд II, в`л свои войска с юга, Лавийская же армия терзала Некрию с севера. Малышка Смерть всегда пряталась в лагере, когда валеты трубили «атаку». Наверное, мне помогали выжить её молитвы, обращенные к Самой Смерти. Может, то, что я сам истово молился Богине. Не знаю. Но я был жив, и всё свободное время проводил с Малышкой Смертью. К сожалению, нам всё не хватало времени найти себе имена, поэтому мы никак к друг другу не обращались. Нам хватало одного взгляда или тихого шёпота. Остальные солдаты считали её моей дочерью, и тихо жалели нас обоих. Малышка Смерть просила, чтобы я не разубеждал их, — она так привыкла к унижениям, что была счастлива нашей походной жизни. По бумагам она числилась моей слугой, поэтому ей также полагались паёк и одежда. Казалось бы, ещё шесть лет — и мы сможем оставить службу.
В тот вечер мы сидели с Малышкой Смертью у костра, и я читал солдатам старую отцовскую книгу. Поскольку я был единственным грамотным в сотне, я делал это почти каждый вечер — вояки с радостью слушали старые баллады или даже исторические хроники каких-нибудь монахов. Это способствовало улучшению боевого духа, как сказал бы Рудольф. Его, кстати, к тому времени уже не было. Десятника растоптал конь Неарийского рыцаря, в какой-то мелкой стычке. Его заменили толстяком Феодом, примерно через четыре дня, и больше о нём не вспоминали. Так вот, я читал солдатам «История падения государства Эбиро, описанная иноком Леонидом для потомков в назидание и поучение», когда к нам подошёл один из рыцарей. Мы тотчас же встали и, поклонившись, предложили ему сесть у костра. Этого требовал этикет (хотя какой у Привязанных этикет? Скорее закон), и обычно рыцари садились у костра и делили пищу с солдатами. Но в этот раз всё было по-другому. Из за спины рыцаря выпорхнул карлик в шутовском наряде и завизжал:
— Это она, мой добрый сэр рыцарь. Живёт себе, отродье Тьмы, И не берут её костры!
Рыцарь, нахмурившись, уставился на Малышку Смерть, я же пожирал взглядом шута — это был тот самый карлик, что мучил девочку в цирке. Я набрался смелости и, не поднимая глаз на сэра рыцаря, произнес:
— Простите, мой лорд, но это моя дочь. Возможно, её внешность…
Мне не дали договорить. Шут тотчас же закричал, пуская во все стороны слюни:
— Не верьте, добрый сэр. Этот солдат украл Чудовище и совокупляется с ним в надежде получить вечную жизнь.