А через несколько лет в связи с вспышкой волнений и протестов общественности закрыли целые кафедры. Казалось, всё так здорово: с момента задокументированной смерти тела сознанию, предварительно записанному с биологического носителя на цифровой, или в народе — чипсоулу, предоставлялось право работать с любой информацией, читать книги и научные труды, продолжать учиться, совершенствоваться в своей области и получать желаемые знания. Закон предусматривал, что файлы первой партии чипсоулов не являются гражданами своей страны, юридическими лицами или владельцами какойлибо собственности, а только опытными экземплярами. Однако первыми нарушителями закона и стали те, кого должность обязывала стоять на его страже. Уж больно эффективным оказался вклад чипсоулов в раскрытие некоторых важных уголовных дел. И хотя юридической силы их показания не имели, но информация, которой они обладали, была столь ценной, что Конгресс собирался принять закон о легализации их показаний и даже разрабатывался текст судебной присяги для ЗС 2020. Особенно широко освещался в прессе случай, когда чипсоул огласил список членов мафиозной организации, к которой принадлежал при жизни, правда, после того как была обеспечена безопасность его потомкам.
Закон о легализации показаний чипсоулов так и не вступил в силу: хотя сознанию на микрочипе не нужны ни деньги, ни ценности, один чипсоул подкупили доступом к секретным файлам FBI, к которым у него не пропал интерес с физической смертью тела, другой — перечислением крупной суммы его бедствующим родственникам, третьего — как оказалось, шантажировали возможностью отключения нужной ему информации, а четвёртому обещали новый биологический носитель, как только это станет возможным. В связи со злоупотреблением и вмешательством нескольких чипсоулов в государственные и политические дела их лишили доступа к новостям и актуальным проблемам, и позволили работать по своей теме и с историческими материалами. А потом и вовсе… как мы с детьми перенервничали тогда… помню заголовки в газетах: «Побег целой группы чипсоулов из архива в сети», «Не включайте компьютеры, пока их всех не поймают, — они могут загрузиться на ваш жёсткий диск и там затаиться», «Вы никогда не знаете, с кем говорите в чате: с живым человеком или давно умершим сознанием, сбежавшим из архива»… и так далее. Вслед за этим началась волна религиозных протестов — душа умершего, по мнению клириков, не попадает ни в ад, ни в рай, и обречена на вечные муки — блуждания по сетям. Не думаю, чтобы мама оказалась в группе этих беглецов, хотя поручиться не могу. Их отлавливали, они научились дублироваться в сети… даже е-мэйлы посылали с текстом воззвания: «Мы — не являемся гражданами какой-либо страны, мы — не юридические лица, мы — свободные сознания… Мы требуем обещанного доступа к информации и участия в жизни страны, в противном случае наше существование лишено смысла». Тогда же личные контакты с чипсоулами запретили, общение позволялось только по особо важной причине. Во время этой паники я вообще не выключала компьютер, всё ждала: вдруг мама объявится — я бы её спрятала, хотя согласно закону, должна была немедленно заявить в полицию…. К чёрту такие законы.
Вопрос 10. Имеется ли срочная причина контакта с СЗ 2020 (чипсоул)?
Ответ. Сообщить маме (зачеркнула) сознанию матери важные новости, касающиеся… (зачеркнула) …
Признают ли мою причину достаточно важной?
Что я скажу ей?
«Мама, я всё делаю, как ты: хочу быть в хорошей форме, когда проект будет открыт вновь, а он обязательно должен быть открыт — иначе вся гигантская работа насмарку. Надо пережить этот смутный промежуточный этап, надо дожить до момента, пока все утрясётся… Но если вдруг этот процесс затянется, я должна успеть сообщить тебе, что твои книги издаются и переиздаются, и хочу разделить с тобой эту радость. Им не понять, бюрократам этим, они, кроме рапортов, ничего не писали… По твоей книге «Просто Прохожий» Голливуд поставил фильм. Я поняла, как тебе хотелось бы узнать об этом, когда вышел мой собственный сборник рассказов. А ведь ты всегда говорила: «Тина, вот увидишь, ты тоже будешь писать». Ты была права, мама. Да вот он, сборник мой, я принесла показать… тут и о тебе есть рассказ, о том, как ты радовалась, что сможешь всё знать и после смерти. В сумке — ещё несколько книг, твоих… Вот они… твои книги, на польском, а вот в переводе на английский, японский, а эта — на румынском… А вот эта, что ты после смерти написала, используя архивы города, где родилась. На обложках твоё имя — Дана Медовски. Твои книги, мама, на разных языках. И если останется время, я зачитаю тебе рецензии…. где у них тут салфетки…