— А теперь посмотри на её судьбу.
Я послушно взглянул. Золотой свиток начал стремительно разворачиваться перед глазами. Теперь девчонка не прогуляет сессию, не вылетит из института и в итоге станет известным педиатром, спасшим множество жизней. Её прежняя судьба стремительно таяла в этой новой истории. Я бы не сказал, чтобы в своей старой жизни она должна была стать наркоманкой или убийцей, но ничего выдающегося там тоже не было. Серая жизнь серого человека.
Герман самодовольно ухмыльнулся:
— Понял? — он ещё раз затянулся. — Конечно, такие удачные примеры попадаются довольно редко. Обычно вмешательство оказывает намного меньшее влияние. Но в любом случае, главное не то, что здесь, — он постучал пальцем по лбу, — а то, что здесь, — и похлопал себя по груди.
Сегодня в обычное время на обычном месте. Площадь перед памятником утке в Гранд-парке стала нашей секретной базой, а излюбленную лавочку мы теперь называли «явочной скамейкой». «Обычным временем» было три часа дня, но каждый старался прийти раньше другого, так что теперь мы встречались в районе двух. Я стоял на светофоре и, довольный, насвистывал какую-то мелодию, что прицепилась утром, — сегодня я буду на десять минут раньше. Возможно, наконец-то, приду первым.
Тут я увидел Германа на противоположной стороне улицы — он тоже ждал разрешающего сигнала светофора. В этот раз из-за его плеча выглядывала часть кофра. Похоже, сегодня я буду выступать бетатестером новой музыкальной программы. Ну и ладно. За последние несколько месяцев я узнал о музыке больше, чем за всю предыдущую жизнь. Оказывается, можно жить и так никогда и не заметить огромную Вселенную, что находится совсем рядом, даже руку протягивать не нужно. Герман достал сигареты и зажигалку, прикурил. Забавно наблюдать за этим бесёнком, когда он не знает об этом. Он поднял взгляд от огонька и заметил меня. Губы тут же растянулись в улыбке, хотя больше никаких попыток поздороваться он не предпринял. Я тоже стоял на своей стороне улицы и делал вид, будто бы мы не знакомы. Герман считал это детской игрой в шпионов и подыгрывал в меру своего понимания. Что уж скрывать, мы оба получали от этого какое-то странное удовольствие — никогда не здороваться и не прощаться, даже в парке мы сидели так, будто случайно оказались на одной лавочке. Приятное ощущение тайны. Конечно, если бы кто-то из Контроля решил проверить, насколько я соблюдаю устав компании, и застал меня с Германом за распитием очередной бутылки чего-нибудь горячительного в «Оригами», то мне бы досталось на орехи по самое второе пришествие. Но всё равно лишнее внимание лучше не привлекать. Герман считал, что я простой ангел, и я не хотел, чтобы он по этой причине заморачивался. Мало ли что может измениться, если он узнает правду. А я опять боюсь сказать или сделать что-то не то, и вновь остаться в одиночестве. И ещё больше боюсь не сказать и не сделать чего-то нужного.
Рядом с Германом остановился какой-то мужчина. Ничем не примечателен, если не знать куда смотреть. На улице довольно часто встречаешь людей с признаками скорой смерти, но я уже давно перестал обращать на них внимание. Не знаю, что побудило меня в этот раз развернуть свиток судьбы и посмотреть, что же должно случиться. Именно из-за таких подонков я не люблю этого делать. Весь мусор его жизни навалился на меня скопом. Ультраправый, бандитские группировки, грабежи, разбой, шантаж, изнасилования, несколько убийств. И смерть его ждала такая же: облачный человек, младшую сестру которого этот мужчина с красивым именем Ральф жестоко изнасиловал, а потом убил, оставил надежду на справедливый суд и решил отомстить сам. Вот-вот он должен появиться здесь, на перекрёстке. На большой скорости врежется в пешеходов, что ждут зелёного света. Выживших не будет никого.