— Похоже, меня ждёт пиррова победа.
— Тогда мне придётся её тебе нанести.
Лешая спокойным шагом направилась вперёд, пока Перловка даже не думала сдвинуться с места. Она лишь потупила взгляд и сложила руки под грудью, застыв, словно статуя, которой было плевать на мороз, ветер… и на всё остальное. Поэтому, когда Броня положила ладонь на лоб своему злому клону, та даже не вздрогнула.
— Помнишь, мы договорились, что победит та, кто сделает лучшую отсылку на Гоблинов? — вдруг спросила Перловка.
— Было дело.
— Это нечестно.
— Я делаю её прямо сейчас. Гоблинов не существует в этом мире.
— И-ти-ти…
Это не был смех. Скорее, попытка мимикрировать под саму себя. Потому что Перловке вряд ли было смешно… И вряд ли она уже могла испытывать веселье. Потому что, протянув последнее «и», тёмная версия богини просто обмякла, и, свалившись на лёд, разлетелась в прах.
— Вообще-то, — сказал Дарк, — в этом мире есть Гоблины. Я их даже читал.
— Доколе ты будешь портить мне притчи? — усмехнулась Броня и сделала несколько шагов к нему. «Номер один» обратил внимание на то, что его жена после смерти от шпиля совершенно не имела одежды, и решил как-то прокомментировать это:
— У нас же сейчас первая брачная ночь, верно?
— Это намёк?
Ответом ей был храп. Броня улыбнулась и села рядом с мужчиной, после чего приподняла его израненное тело и прижала к груди. Небольшие капли дождя падали на изнеможенное и худое лицо Дарка, смывая с него остатки крови и снега. Его грудь мерно вздымалась и опускалась, и ничто не могло более изменить её ход. Броня запустила пальцы в слипшиеся волосы мужчины и запела:
Нас построили новым порядком чуть свет.
Мы похожи на стаю бескрылых птиц.
Был объявлен ветер, но ветра нет -
Ветер трудно поднять шелестом газетных страниц.
Шелестит до звона в ушах:
Как шагать еще быстрее и какими нам быть?
Но мы никак не решимся на главный шаг,
Я боюсь, что мы разучились ходить.
И пускай вопрос не похож на ответ,
И вроде бы нет шор на глазах,
И вроде бы дали зеленый свет,
Но кто-то держит ногу на тормозах.
И мы травим анекдоты под морковный сок,
Задыхаясь соломой своих сигарет,
И все никак не можем поделить кусок,
Которого, в общем, давно уже нет.
И мы смеемся сквозь слезы и плачем без слез,
И следим за другими, не следя за собой.
Из тысячи вопросов главный вопрос:
Кто крайний? — Я за тобой!
И со многих ртов уже снят засов,
Теперь многословию нет предела,
Слишком много красивых и славных слов.
Не пора ли наконец заняться делом?!
И пускай словами не разрушить стен,
И никто не верит в хозяйскую милость,
Но мы смотрим на небо и ждем перемен.
Это значит, что-то уже изменилось.
И я слышу вопрос и не знаю ответа,
Но когда наконец я закрываю глаза,
Я отчетливо вижу полоску света
Там, где ветер надежды наполнит мои паруса.
5.
— Ты можешь прекратить битбоксить на моём смертном одре?
— Прости. Я не мог удержаться и не сделать отсылку на тот никому не известный мем.
Вацлав вздохнул и устремил взгляд к роскошному потолку. Он умирал не в госпитале и не больнице — ему не могли помочь ни врачи, ни некромаги. Прощальный подарок Перловки, проклятье, которое легко наложить, но невозможно снять. Словно бы неразрушимый узел — закрути, как хочешь, разматывать всё равно не тебе. Поэтому наследнику богемского престола только и оставалось, что доживать последние дни во дворце Праги, не имея возможности ни выйти перед подданными, ни хотя бы встать с кровати.
— На самом деле, можешь делать что угодно, Дарк. Я прошу от тебя всего лишь одну вещь.
«Номер один» прекрасно понимал, что от него потребует Вацлав. Его уже просили это сделать, и не раз, но принц пытался сделать всё возможное, чтобы упокоиться с миром. Поэтому, если эта просьба могла хотя бы на долю процента повысить вероятность успеха миссии — её стоило сделать. Чтобы Вацлав мог поверить, что делал всё, что мог, до самого конца.
— Отправляйся в Корсику. Найди нам союзников. Помоги справиться с Российской империей. Я слышал, что Финляндия открыла второй фронт, но… О Семеро, этого мало, — он вздохнул и, судя по дрожи в руке, попытался протереть лоб, но даже не смог оторвать её от матраса. — Это наша последняя надежда на победу, да что там, простое сохранение суверенитета.
— Я обязательно сделаю это, — Дарк взял принца за ладонь и крепко сжал её. Тот слабо улыбнулся. — Я боролся с богиней один на один и вышел живым. Неужели это будет сложнее?
— Да уж, не смог я сравниться с тобой… Самоуверенность меня погубила. Наверное, именно поэтому мне так тяжело поверить в твой будущий успех, — Вацлав закашлялся и выплюнул себе на грудь сгусток крови. — Будь осторожен. У нас много врагов, и они находятся везде. В том числе и в Корсике.
Вацлав с невероятным трудом для себя повернул голову на Дарка:
— Это всё. Я не буду тебе мешать. Вели никому больше не входить сюда от моего имени. Пусть подданные запомнят меня человеком, бросившим вызов божеству, а не погибшим от него.
Дарк кивнул и встал со стула, после чего направился к выходу. Он не обернулся, зная, что Вацлав не хотел бы этого. Пусть и в голове своего самого преданного вассала останется образ этого решительного дворянина, который сделал всё ради защиты своей страны, в результате чего помог одолеть Ганнибала. Пусть его история закончится на мажорной ноте, и не нужно вписывать под конец печальные отрывки.
За дверью его ждало несколько человек. Дед, жена и дочь. Да уж, прямо вся семья собралась, и все требовали внимания. В таком случае следовало обращаться по старшинству.
— Так ты мне объяснишь, что это за бумажка? — с нетерпением «номер один» затряс формулой, победившей Перловку, перед вейпящим Руфусом Маллоем. Тот невозмутимо забрал мятый листок и спрятал его в карман лабораторного халата.
— Тебе это больше не нужно. А я пойду передам кому-нибудь ещё.
— В смысле?! — вспылил Дарк. — А кому ты давал её до этого?
Дед сделал несколько затяжек из электронной сигареты и, зачем-то, потёр её кончик о стену дворца.
— Конкретно я — никому. Но какой-то другой Руфус услужливо передал эстафету и поделился формулой пробития брони богини с нами. Соответственно, мне нужно продолжить это начинание, если я не хочу, чтобы количество Форгерий с победившей Перловкой выросло по экспоненте.
— Серьёзно? У тебя всё это время была машина, способная передавать сообщения между параллельными мирами?
— Да.
— И ты нам об этом не сказал?
— Да.
Дарк хотел спросить что-то ещё, но Руфус просто развернулся на своём гироскутере и укатил вдоль по коридору, сбив по пути какую-то вазу локтем. «Номер один» ещё какое-то время смотрел в спину спасающегося в паническом бегстве старика, после чего вздохнул и повернулся на другую часть семейства. Броня-теперь-уже-Маллой спокойно игнорировала диалог мужчин семейства, уделяя всё свое внимание Чапыжке, пытаясь защекотать ту под рёбрами. Девочка звонко смеялась, от чего её мухи летали туда-сюда пьяным жужжащим облаком.
— Ну что, готовы отправляться в Корсику? — спросил их Дарк. Почему-то он не мог перестать смотреть на свою приемную дочь. С чего бы? Может, потому что она была олицетворением пройденного им пути? Награда за победу над Перловкой? Или он просто стал больше ценить такие простые вещи, как отдых, сон и смех?
— Разумеется, — ответила Броня. — Но не сегодня. Нам ещё нужно попрощаться с друзьями.
Дарк кивнул. Конечно, у них было мало времени, и медовый месяц обещал превратиться в очередное смертельное приключение на незнакомой земле. Но сейчас, в моменте, когда он был рядом с вернувшейся Броней, его новоиспеченной приемной дочерью, а на душе больше не лежал груз неразрешенных проблем… Он мог вздохнуть полной грудью. Потому что теперь знал без сомнений… Будет ласковое солнце.