— Потому что именно что “вновь”, — напомнила девочка. Она многозначительно постучала себя пальцем по виску. — Или ты хочешь сказать, что первый раз тоже был не его идеей.
— Первый — его. А второй — навязанным извне дублем. Я не поверю, что мудрый полководец не сделал выводов из первого поражения…
Ростинка выдала своеобразное выражение лица: разом снисходительно улыбнулась и поморщилась.
— Пытаешься дистанцировать меня за счёт уничижения Ганнибала. Мило, но не работает. Он сделал выводы. Во второй раз он был эффективней…
— Но недостаточно! И он не мог не знать, что будет эффективен недостаточно!
— Поэтому он предусмотрел пути для избавления от проклятия Лешей…
— Которые вели его прямо в лапки Слунце! — Дарк резко обернулся, скалясь во все зубы. — Каково, а? Путь отхода, который прямо толкает его целиком и полностью отдаться мозгоправу? И он даже выдумал себе, что избавится от её власти, став богом! Но вот с чего он взял?
— А разве принцесса своей фейской магией сможет контролировать бога?
— Принцесса своей “фейской” магией сегодня ночью заставила Перловку ретироваться. Не удивлюсь, если она уже давно подправляет её решения: скажем, заставляя выбирать методы более эффектные, чем эффективные, или побуждая приурочивать ключевые события её борьбы к конкретным датам.
Ростинка медленно опустила взгляд. До неё доходило.
— Курва! Но… как?
— Чпу-у-уньк! — “номер один” не удержался от того, чтобы стукнуть подушевчкой пальца девочку по носику. — Сам ломал голову. Гало упоминал, что Слунце использовала волосы Перловки, чтобы иметь связь с её душой. Броня же в прошлый раз съела всё твоё тело без остатка, но… возможно хватило того, что ты выдернула у себя из головы расчёской, оставшейся дома.
— Да я не об этом. Решение вновь атаковать чувствуется таким… моим…
— Скорее всего, потому что оно частично и есть твоё. Иное бы не прижилось. Только то, которое ты сама посчитала бы разумным. В этом и есть ограничение. И в этом же главная сила. Внедрение переживает лишь мысль, которую ты сама могла бы подумать. А какие альтернативы рассматривал Ганнибал?
— Бегство в другую страну. В ЕССР. Из того, что мы с ним успели узнать, кому-то, вроде него, там было бы проще влезть в социальный лифт, выпихнув всех конкурентов. Партийная деятельность нам была бы по зубам.
Даркен развёл руками.
— Вот оно и логично. В этом есть смысл. Но Ганнибал стал пешкой в чужой игре. Но Ростинка… как насчёт партийной деятельности в моём ковене?
— А там будет карьерный рост через постель?
— Это к Броне, — поднял руку в останавливающем жесте “номер один”.
— Не хочу, — надула она губки. — И вообще, это твой ковен.
— Мой ковен. Кому посчитаю нужным, тому и делегирую. Не царское это дело: прикажу — повысят.
Ростинка скрестила руки на груди и демонстративно вспучила щёчки, вжимая голову в плечики.
— Хочу быстрого карьерного роста. Хочу-хочу-хочу!
Даркен улыбнулся.
— Я же не сказал, что нет альтернатив.
Девочка оживилась.
— Я слушаю.
— Как насчёт твоего любимого? Ещё одной драки с богиней?
Ростинка осклабилась.
— Превзойти Ганнибала? О, эта дурь по мне…
2.
В покоях Даркена скрипела кровать.
У “номера один” вообще было очень крепкое ложе, поэтому такой выразительный скрип был возможен только если на ней буквально прыгать…
Чем Ёлко и занималась.
Видать ей стало совсем-совсем скучно ожидать высокопоставленного любовника, а потому она, переодевшись в его футболку с волчьей мордой и многозначительной цитаткой про цирк и долю безработных в мире профессиональных львов и тигров, сложила ручки за спиной и банально прыгала на месте, отталкиваясь одними лишь стопами.
Каждый раз, когда тело начинало движение вниз, полы одеяния вздымались слегка, обнажая девичьи бёдра. Не ускорив реакции, сложно было понять, имелось ли на “номере два” бельё или нет, но опыт Дарка подсказывал, что Ёла скорей всего не поддела абсолютно ничего под футболку.
— Ну наконец-то! Я уже подумывала начать тебе названивать и…
Она вдруг прекратила скакать и в момент очередного прыжка уселась в воздухе да в таком положении приземлилась обратно на кровать.
— …Букль, ты посмотри на это!
Сов, удобно устроившийся в лежанке с закрытыми глазами, отворил одно око и многозначительно посмотрел на хозяина…
И на блаженно пригревшуюся у него на ручках Ростинку.
Дарк улыбнулся. Его мимика выражала всю глубину понимания того, насколько глупо прозвучит следующая фраза:
— Ей снятся кошмары. Она сегодня поспит с нами.
Ёла не выдержала и поперхнулась смехом. Букль же и вовсе начал хохотать, довольно неплохо подражая в этот момент Морознице. Разве что у него выходило достаточно безлико и жутко, чтобы среди ночи подобные звуки могли бы вызвать у кого-нибудь остановку сердца.
— Хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо…
Ростинку же не смутили ни реакция актуальной фаворитки Даркена, ни его питомца. Она поелозила слегка макушкой по груди “номера один”, да с довольной расслабленной улыбкой проворковала:
— Спасибо, господин, вы тако-о-ой милаха.
Ёла склонила голову на бок.
— Ладно, Дарк, хорошая шутка. А на самом-то деле в чём причина? Я, конечно, аналитик, благословлённый лично Тотом, но, во-первых, я уже собиралась лечь поспать и перевела мозги в энергосберегающий режим, а во-вторых, с тобой вообще ни в чём нельзя быть уверенной.
Молодой человек подошёл к постели и аккуратно положил на неё Ростинку, после чего тут же двинулся в сторону птица.
— У-у-у-у! Ножки! — капризно выкрикнула девчуля, болтая в воздухе обувкой. — Ножки!
— Сама справишься…
Но Ёлко оказалась помягче. Она поймала Ростинку за щиколотки и мягко стукнула по коленке.
— Я помогу. Боги, да она в хлам!
— Хотю, чтобы Дарк! У него руки ласковые! — не унималась очкастая.
— У меня тоже очень ласковые…
— Ты — не Дарк.
— Я — его первый заместитель по вообще всем делам.
— Насколько по всем?
— Когда его не будет дома, я буду греть постель его жены.
— Это шутка такая?
— А что тебе говорит твоё чувство юмора?
Сам же молодой человек, скинув пьяную барышню на Ёлко, навис над Буклем.
Сов сделал вид, что спит и ничего не замечает.
Даркен несколько секунд молчал, пуча брови, быча шею и очень многозначительно и тяжело дыша.
А затем выдал:
— Кайдзю-Роя! Кайдзю-Роя, Букль! А ты, курва пернатая, вообще в бою не участвовал!
Птиц отреагировал на обвинения со спокойствием индийского йога.
Никак.
— Ты понимаешь, как я глупо выглядел? Меня читатели засмеют! Сначала у этой выскочки Глашек у первой появилась забавная животинка. Затем она это уже кайдзю! Кайдзю, Букль!
Спектр реакций мудрого сова не изменился.
— Молчишь, да? Сказать нечего! Ну, конечно же! Ты же занят был! Жрал тараканов и нежился в девичьих грудях… я могу сказать, что я бы тоже выбрал это всяким мутным движухам, но… кайдзю-Роя! Я хочу себе Кайдзю-Букля!
Птиц открыл один глаз. Убедился, что хозяин всё ещё на месте, никуда не уходит, а затем вновь опустил веки, делая вид, что спит крепким сном и ничего не слышит.
Зато слышала Ростинка:
— Я могу сделать кайзю твою! — весело воскликнула девица. — Я понятия не имею, что это за кайдзя такая, но уверена, что справлюсь!
Дарк тоже был уверен, что она справится. Да, он покамест не обговаривал это с огневласой. Момента не выдалось. Но было бы глупо полагать, что та, чьим главным козырем во времена античных сражений было создание чудовищ, не справится с созданием псевдотела для Букля.
Молодой человек выдержал небольшую паузу, а затем выразительно покачал головой.
— Так долго продолжаться не может. Нет. Ты не будешь вечно есть тараканов и нежиться в девичьих грудях. Не задаром. В следующем томе ты должен появиться огромной кайдзёй! — Дарк развёл руки в стороны, имитируя размах крыльев. — Будешь буревестником! Твоя тень должна быть подобна наступлению ночи! И ты будешь молниями бить… хотя… не… молнии — это уже менстрим какой-то. Огненное дыхание — тож попса.