В моей руке задрожало само пространство и электрические лампы по всему бизнес-центру замерцал от перепада напряжения. В сумраке мигающих электрических лампочек стояла моя напряженная фигура в ладони которой мерцал сжатый кулаком кусочек полыхающей паразитными искрами электричества плазмы. Краски и цвета образованной человеческой волей желанием реальности мерцали мистическими всполохами. А потом я с трудом развеял свое воздействие и смахнул со лба пот.
— Спрашивайте. — Опершись на стол, с трудом удерживаясь в вертикальном положении от перенапряжения, я одним словом расшевелил ошалевших представителей всех ведущих мировых СМИ.
— Что это и как? — Потерявший весь свой апломб и лоск Генри очнулся и первым и задал самый правильный вопрос из всех возможных.
— Это просто магия, наверное. — Я тяжело усмехнулся и ответил единственно понятными для всех словами. Ну не объяснять же мне миллиардной аудитории тонкости квантовой механики, которые я не очень-то и понимаю, если говорить самому себе правду. — Почти как в старых сказках про магов и волшебников. Только намного больше и могущественнее. И строго согласно самой передовой науке. Мое изобретение даст многим людям десятилетия жизни дополнительно и еще….
И зал взорвался после моих слов, не дав толком закончить тщательно подготовленную речь.
Я щелкнул клавишей и видео с моментом моего триумфа застыло на экране монитора. С раздражением посмотрел на застывшее на картинке собственное самодовольное лицо. Воистину гордыня один самых страшных грехов человека. Разбирались все-таки в жизни те кто написал самую популярную книгу в истории. Смахнул мышкой изображение и откинулся в кресле, выдохнув и постаравшись унять бурлящую злость на самого себя. Вот зачем я взял и открыл свое изобретение людям? Славы что ли старому дураку не хватало? А просчитать последствия ультиматума о приоритетном доступе к изобретению моих соотечественников мозгов не хватило? Жри теперь последствия полной ложкой, жри старый дурак, и смотри не обляпайся этим дерьмом по самую макушку.
— Тоскуешь о том времени, Александр Александрович? — Динамик соседнего компьютера ожил неожиданно. — А ведь все еще можно вернуть.
Я вздрогнул от чужого голоса с едва заметным механическим акцентом и повернулся к соседнему монитору.
— Кто ты? — Я хрипло прокаркал пересушенным горлом вопрос и потянулся к минералке, стоявшей невдалеке, выгадывая немного времени на раздумья. Из компьютера по видеосвязи на меня смотрело холенное улыбающееся лицо. Смутно знакомое и похоже мельком мне где-то уже встречавшееся лицо. Не люблю просто запоминать бесполезных или не интересных мне людей.
— Я Джон Карпентер. — Представился мне мужчина и открыл рот что бы продолжить свой монолог. А я тем временем виртуально хлопнул себя по лбу. Конечно же. Со мной на связи владелец и управляющий «Интеллект Систем». Самый богатый и влиятельный человек планеты, по мнению западных таблоидов. И еще разработчик и производитель систем искусственного интеллекта на основе квантовых нейросетей. Единственный владелец условно рабочей технологии телепортации, но это только на уровне слухов. И, по-моему, я знаю зачем он со мной связался. Причем лично.
— Я не просто обеспечу вам все возможности для работы, но и готов …. — Что американец хотел мне предложить дальше слушать не стал, да и не хотел, если быть совсем точным в определениях. Туго натянутые в последние время нервы внезапно со звонким звуком лопнули и я принял для себя окончательное решение, которого боялся и откладывал на потом в последние дни.
— Нет. — Оборвал бизнесмена грубо и на полуслове, но я, наверное, стал слишком стар, чтобы играть в политику и сохранять на своей морде ленивое и насквозь лицемерное выражение вежливости.
— Но почему? — Не поддельно удивился категоричности моего отказа Джон. — Условий лучше, чем, я вам не предложит никто на этой планете.
— Скажите. — Несколькими кликами мышки я вывел в угол трансляции картинку толпы, радостно разносившей Кремль. — Это ведь вы устроили?
Джон на долю секунды нахмурился и наконец-то прекратил улыбаться. Всегда бесила тупая привычка людей ходить с натянутой на морду дежурной ухмылкой под собой не обозначающей ровно никаких искренних эмоций. Хочешь смеяться — радуйся. Плакать — рыдай, но зачем возводить при этом привычку к лицемерию во главу угла?