– На празднике она станет моей рабыней! И он, – указывая на меня, – будет принесен в жертву Плуо в огне! Я все сказал.
Его огромный волосатый кулак обрушился на нечто вроде барабана, стоявшего рядом с ним, и его вызывающий взгляд еще раз окинул своих воинов.
– Пусть говорит тот, кто хочет возразить!
Но громовые полуживотные крики одобрения вырвались из тысячи диких глоток, когда воины с ужасающим шумом хлопнули себя по волосатой груди для пущей убедительности.
Под дикий смех мой проводник грубо рывком поставил меня на ноги и потащил в нечто вроде грота, непосредственно примыкающего к центральной пещере, где он швырнул меня на каменистый пол, разрезал оставшиеся путы на моих запястьях и покинул это место.
Долгое время я оставался там, где упал, слишком обессиленный, чтобы двигаться. Мое сердце горело внутри меня от ужасного осознания масштабов зла, которое я совершил из любопытства, и моей абсолютной беспомощности исправить положение. Я любил Эалару! Любил ее всеми фибрами своей души, и мысль о роке наполнила меня полным отчаянием.
Я опустился на колени и молился с такой надеждой, которая, как я почему-то чувствовал, принесет результаты. С новой надеждой и новыми силами я поднялся на ноги, как раз в тот момент, когда вошел один из плуонианцев с огромным блюдом еды и каменным кувшином с какой-то жидкостью. Он положил еду на кусок того же желтого вещества, из которого был сделан трон в главной пещере, злобно ухмыльнулся мне и вышел.
Внезапно почувствовав свой голод, я набросилась на еду. Очевидно, это была запеченная оленина с каким-то толстым белым жареным корнем, по вкусу напоминающим картофель. Сначала я ел довольно неохотно, но когда еда показалась мне на удивление вкусной, я буквально поедал ее, время от времени запивая глотком воды.
Во время еды я заметил, что каменная глыба, служившая мне столом и стулом, одновременно раскачивалась взад-вперед в такт моим движениям. Взглянув вниз, я заметил, что от его нижнего края откололись небольшие кусочки от соприкосновения с более твердым каменным полом грота. Я небрежно поднял одну из частиц и осмотрел ее. Ошибки быть не могло – это была самородная сера высокой чистоты.
И внезапно, когда я смотрел на серу в своей руке, мне в голову пришел план побега, который заставил меня задохнуться от волнения, потому что в мгновение ока я вспомнил о нитрате калия снаружи, который в сочетании с серой даст порох. Если бы я мог получить немного нитрата и древесного угля! В колледже, я был бы довольно хорош в химии и вполне преуспел в своих экспериментах. Я отчетливо помнил формулу пороха. Я украдкой подкрался ко входу в грот, который был соединен с центральной пещерой посредством своего рода туннеля в форме неправильной заглавной буквы L, короткая часть которого была направлена к гроту. Я осторожно выглянул из-за поворота. Сразу за внешним отверстием, чтобы он мог видеть, что происходит в главной пещере, на страже стоял огромный звероподобный плуонианин.
Он стоял ко мне спиной. Я бесшумно прокрался обратно в грот. Со смутной надеждой я начал исследовательскую пещеру. Грот был очень неправильной формы, образованный из черной скалы явно вулканического происхождения, со многими разветвлениями. Это казалось обескураживающим, но как раз в тот момент, когда я собирался оставить надежду, мои усердные поиски были щедро вознаграждены, потому что в самом узком из этих ответвлений грота я наткнулся на прекрасное обнажение нитрата.
С помощью моего обеденного ножа мне удалось отломить большое количество минерала и перенести его в углубление в каменном полу, похожее на тарелку, которое послужило мне ступкой. Через несколько мгновений я нашел продолговатый кусок камня, который подходил для пестика. Я лихорадочно принялся за измельчение нитрата в мелкий порошок.
Во время процесса измельчения я начал разрабатывать способы и средства для получения необходимого количества древесного угля. С одной стороны грота было что-то вроде тяжелой циновки, сплетенной из трав. Без сомнения, это должна была быть моя кровать. Я сосредоточился на этой циновке, решив, что она должна обеспечить меня необходимым количеством древесного угля. На стенах грота горели два красных факела. Через определенные промежутки времени светящиеся кусочки падали с них на пол, где они оставались в светящемся состоянии довольно долго. Я быстро подошел и натянул коврик прямо под один из факелов.
Сколько часов я проработал, я не знаю, потому что потерял всякое чувство времени. Но теперь у меня было несколько фунтов порошкообразной селитры и серы, и благодаря тщательным манипуляциям почти вся верхняя сторона соломенного коврика превратилась в древесный уголь.