Я был совершенно измотан. Устало я дотащился до циновки, перевернул ее так, чтобы обугленная поверхность оказалась подо мной, и растянулся на ней, чтобы немного отдохнуть. Когда я проснулся, вздрогнув, несколько часов спустя, я обнаружил, что мне подали еще одну порцию еды, пока я спал.
Я ел с жадностью, и как только покончил с едой, снова принялся за измельчение. Несколько раз я подкрадывался к повороту в проходе, чтобы понаблюдать за своей охраной, и обнаруживал, что с интервалом в несколько часов на посту появлялись новые люди. Очевидно, они были уверены, что я не смогу сбежать, потому что ни разу никто не вошел в грот, чтобы посмотреть, что я делаю. Я вознес хвалу небесам за это.
Внезапно меня охватило странное чувство, как будто нечто невидимое присутствовало рядом. И пока я недоверчиво смотрел перед собой, там образовалось высокое овальное туманное явление, с каждой минутой становящееся все более ярким. Я вскочил на ноги и в тревоге отступил. И затем, пока я с изумлением наблюдал, передо мной быстро материализовался из воздуха Лоалио.
Он добродушно улыбнулся и протянул ко мне руки в успокаивающем жесте.
– Не бойся, мой друг! Я пришел, чтобы помочь тебе, – он указал на себя. – Как вы, без сомнения, понимаете, это не мое физическое тело, так же как и ваше. Как хозяин законов природы, я могу покидать свое физическое тело, когда захочу, и могу путешествовать на любое расстояние и там облачаться во временное тело, состоящее из электромагнитной и вито-химической субстанции, которая есть везде.
Я изумился. Какие чудеса были возможны для души человеческой! Затем я быстро ознакомил Лоалио с важнейшими обстоятельствами дела и показал ему наполовину готовый порох. Он серьезно улыбнулся и мягко покачал головой.
– В этом нет необходимости. Существуют более мощные силы, чем химические вещества, которые превращаются в газы при возгорании или ударе.
Он подошел ко мне и коснулся моего лба. Сразу же мне показалось, что все мое тело расширилось, и я ощутил гораздо большую легкость, чем когда-либо прежде. Я взглянул вниз на свое тело и ошеломленно понял, что снова стал невидимым, как и накануне, когда мы с профессором Винтером вошли в этот странный мир. Но через несколько мгновений мое зрение приспособилось к более высокой вибрации моего тела, и я снова мог видеть как свое собственное тело, так и тело Лоалио, который снова стал невидимым для обычного зрения.
Знаком он пригласил меня следовать за ним. Мы незамеченными прошли прямо мимо охраны грота.
Несомненно, был вечер, когда мы вошли в главную пещеру, как два невидимых духа.
Турума развлекали. У подножия серного трона на каменном полу была расстелена большая алая скатерть, и самой заметной вещью на этом импровизированном столе было огромное деревянное блюдо, поставленное в самый центр, на котором лежало целое огромное животное, похожее на быка, очевидно, только что зажаренное, потому что оно дымилось.
По обе стороны от большого жаркого стояли тарелки поменьше с жарким поменьше, и были еще другие огромные блюда, на которых лежали горы толстого белого вареного корня, который я сам ел, и было много других неизвестных съестных припасов в огромных количествах. В больших каменных кувшинах хранились напитки.
В центре зала, спиной к трону, восседал Турум. По обе стороны от него и вокруг скатерти веселились его военачальники, повсюду в огромном зале были расставлены похожие, но более простые покрывала для остальных воинов – по меньшей мере, двух тысяч.
Манеры поведения за столом, очевидно, никому из них не были незнакомы, потому что они ели, как стая голодных волков. Их манеры были просты. Воины хватились одной рукой за удобный уголок жаркого, лежащего перед ними, в то время как каменным ножом в другой они отрезали все, что считали необходимым.
И пока шла трапеза, звучала музыка и танцы. И такая музыка! И такие танцы! Сидя со скрещенными ногами, скорчившись, как большие обезьяны, и в различных полулежачих позах, воины-звери насыщались и наблюдали за представлением.
С одной стороны, справа от Тарума, находилась высокая каменная платформа, и на ней, сопровождаемые ужасным нестройным вопящим шумом, который вряд ли можно было назвать музыкой, стояли семь мужчин и семь женщин, раскачиваясь, кружась и вращаясь в серии движений и поз, которые были мерзкими и непристойными.
Оркестр, состоящий из тростниковых дудок, огромных рогов животных и различных видов барабанов, располагался на другом краю платформы. Если кто-нибудь может представить себе совмещенный шум и варварские разноголосицы большого китайского оркестра, дюжины шотландских волынок, совершенно не настроенных, и нескольких африканских тамтамов, он примерно может представить себе этот музыкальный эффект.