Вскоре после кончины моего глубоко уважаемого друга, профессора Карла Винтера, его слуга, Карл Саммер, который, в ожидании урегулирования вопроса о наследстве профессора, был оставлен ответственным за резиденцию последнего, позвонил мне по телефону и попросил меня поспешить в дом, как будто случилось что-то очень ужасное.
Когда я приехал, Саммер, который был в психическом состоянии, граничащем с обмороком, провел меня в библиотеку, где я нашел мистера Джона Бартона, друга профессора, с которым он проводил несколько важных секретных экспериментов, сидящего в большом кресле необычной механической конструкции, в позе, которая сразу же указало мне на то, что он мертв.
На нем был головной убор, напоминающий шапочку пилотов, и исключительно тяжелые очки. Множество проводов тянулось от передней и боковых сторон головного убора к сложному устройству по правую руку от него, на столе очень массивной конструкции.
Там было два таких стула и механические столы. Старый слуга указал на аппарат, и в его глазах и голосе была явная ненависть, когда он закричал:
– Это дьявольская машина, сэр! И она убила и профессора Винтера, и его друга!
Мое немедленное тщательное обследование, вне всякого сомнения, подтвердило мой первый вывод о том, что мистер Бартон действительно был мертв.
Саммер, когда его допросили, заявил, что Бартон в тот день пришел и сразу же отправился в библиотеку. Несколько минут спустя старый слуга услышал, как он запустил механизм на столе. Предчувствуя беду, он подкрался к закрытой двери и с трепетом прислушался.
Внезапно раздался громкий визг машин и ужасный стон Бартона. Рывком открыв дверь, Саммер ворвался внутрь и выдернул главный выключатель на стене, который, как он знал, управлял оборудованием. Но он опоздал. Что-то пошло не так с оборудованием, и это стоило Бартону жизни.
Уже на следующий день я получил по почте объемистую заказную посылку от Бартона, датированную днем ранее. В посылке были рукопись и письмо, в которых многое объяснялось.
Очевидно, Бартон знал, что идет на верную смерть, поскольку он оставил все свое состояние на благотворительность и перед своим роковым экспериментом написал рукопись в соответствии с предсмертной просьбой моего друга, профессора Винтера.
В своем письме ко мне. Бартон попросил меня опубликовать рукопись, которую он написал, и сказал мне, что он собирается попытаться связаться со своей второй половинкой, женщиной, которую он любил в плане ниже инфракрасного излучения. Я выполнил эту просьбу как священную почесть и Бартону, и моему дорогому другу профессору Винтеру, и я должен позволить миру судить о достоинствах или недостатках этого дела.
Фрэнк Эванс, доктор медицины
КОНЕЦ
ЧЕЛОВЕК НА СКАМЕЙКЕ
В.Дж. Кэмпбелл
Говорил доктор Секстон.
– Это факт, джентльмены, независимо от того, что вы говорите или думаете. Я собрал вас сегодня вместе, чтобы продемонстрировать и доказать, что то, что я ранее доложил вам, является правдой. Вам может показаться, что я жертва какой-то странной галлюцинации, что мой разум перенапряжен из-за слишком пристального отношения к моей работе, что я действую в заблуждении или, другими словами, что я сумасшедший, но, джентльмены, если вы допускаете такие мысли, то вы ошибаетесь. Не судите, пока не увидите. После этого я буду абсолютно готов подчиниться вашему вердикту.
Небольшая группа ученых, собравшихся в лаборатории доктора, посмотрела друг на друга, на их лицах было написано сомнение. Наступила молчаливая пауза. Затем доктор Бейкер, один из самых видных присутствующих, сказал:
– Доктор Секстон, я хотел бы спросить, не может ли быть так, что вы искренне заблуждаетесь? Не могло ли это быть всего лишь сном, что, возможно, вы все это себе вообразили? Почему, друг мой, мне кажется, что если и есть что-то невозможное в медицинском или научном мире, то это как раз оно.
Доктор Секстон улыбнулся.
– Я предполагал, что некоторые из вас скажут именно что-то подобное, но в более мягких выражениях. Доктор Бейкер, я не верю, что я сумасшедший, но сумасшедший человек никогда не верит про такое о себе, и это не аргумент. Я признаю. Однако то, что я собираюсь вам показать, будет доказательством того, что я человек в здравом уме. Помните, все, о чем я прошу, это чтобы вы пошли со мной в мою лабораторию, держите свой разум открытым, и если вы не убеждены, что я открыл нечто, что поразит научный мир, вы можете объявить меня сумасшедшим и отправить в психиатрическую лечебницу в срочном порядке. Я подчинюсь вашему решению. Пойдемте, мы немедленно отправимся в лабораторию.