Внезапно раздался громкий визг машин и ужасный стон Бартона. Рывком открыв дверь, Саммер ворвался внутрь и выдернул главный выключатель на стене, который, как он знал, управлял оборудованием. Но он опоздал. Что-то пошло не так с оборудованием, и это стоило Бартону жизни.
Уже на следующий день я получил по почте объемистую заказную посылку от Бартона, датированную днем ранее. В посылке были рукопись и письмо, в которых многое объяснялось.
Очевидно, Бартон знал, что идет на верную смерть, поскольку он оставил все свое состояние на благотворительность и перед своим роковым экспериментом написал рукопись в соответствии с предсмертной просьбой моего друга, профессора Винтера.
В своем письме ко мне. Бартон попросил меня опубликовать рукопись, которую он написал, и сказал мне, что он собирается попытаться связаться со своей второй половинкой, женщиной, которую он любил в плане ниже инфракрасного излучения. Я выполнил эту просьбу как священную почесть и Бартону, и моему дорогому другу профессору Винтеру, и я должен позволить миру судить о достоинствах или недостатках этого дела.
Фрэнк Эванс, доктор медицины
В.Дж. Кэмпбелл
ЧЕЛОВЕК НА СКАМЕЙКЕ
Говорил доктор Секстон.
— Это факт, джентльмены, независимо от того, что вы говорите или думаете. Я собрал вас сегодня вместе, чтобы продемонстрировать и доказать, что то, что я ранее доложил вам, является правдой. Вам может показаться, что я жертва какой-то странной галлюцинации, что мой разум перенапряжен из-за слишком пристального отношения к моей работе, что я действую в заблуждении или, другими словами, что я сумасшедший, но, джентльмены, если вы допускаете такие мысли, то вы ошибаетесь. Не судите, пока не увидите. После этого я буду абсолютно готов подчиниться вашему вердикту.
Небольшая группа ученых, собравшихся в лаборатории доктора, посмотрела друг на друга, на их лицах было написано сомнение. Наступила молчаливая пауза. Затем доктор Бейкер, один из самых видных присутствующих, сказал:
— Доктор Секстон, я хотел бы спросить, не может ли быть так, что вы искренне заблуждаетесь? Не могло ли это быть всего лишь сном, что, возможно, вы все это себе вообразили? Почему, друг мой, мне кажется, что если и есть что-то невозможное в медицинском или научном мире, то это как раз оно.
Доктор Секстон улыбнулся.
— Я предполагал, что некоторые из вас скажут именно что-то подобное, но в более мягких выражениях. Доктор Бейкер, я не верю, что я сумасшедший, но сумасшедший человек никогда не верит про такое о себе, и это не аргумент. Я признаю. Однако то, что я собираюсь вам показать, будет доказательством того, что я человек в здравом уме. Помните, все, о чем я прошу, это чтобы вы пошли со мной в мою лабораторию, держите свой разум открытым, и если вы не убеждены, что я открыл нечто, что поразит научный мир, вы можете объявить меня сумасшедшим и отправить в психиатрическую лечебницу в срочном порядке. Я подчинюсь вашему решению. Пойдемте, мы немедленно отправимся в лабораторию.
Они медленно последовали за доктором по длинному коридору и подошли к тяжелой дубовой двери. Он отпер и распахнул ее, шагнув внутрь. Остальные последовали за ним, но не увидели ничего необычного в хорошо оборудованной комнате. С одного конца были расставлены стулья, а перед ними — небольшой обитый тканью столик.
Доктор Секстон пригласил ученых сесть, а затем прошел через комнату к небольшому настенному сейфу, из которого достал две маленькие бутылочки и шприц для подкожных инъекций. Он вернулся к столу и повернулся лицом к небольшой, но заинтересованной аудитории.
Подняв склянки так, чтобы они могли их видеть, он сказал:
— Джентльмены, в этих маленьких бутылочках содержится мой секрет, формула, о которой человек никогда раньше не мечтал. Эти несколько капель бесцветной жидкости, которые вы видите, являются результатом изучения и изысканий все моей жизни. Это все, что есть в мире в настоящее время, но можно довольно легко произвести еще больше. Я единственный из живущих людей, кто знает формулу, и этот секрет надежно заперт в моем мозгу. Это не было зафиксировано на бумаге, возможно, никогда и не будет. Я могу также заявить, что, по моему мнению, ни один химик никогда не смог бы успешно проанализировать его состав.
— Это не может быть передано в руки неразборчивых в связях людей, с этим могут что-либо делать только ответственные люди. Даже в этом случае я боюсь, что он может быть использован неправильно. Я решил, что это было бы небезопасно в чьих-либо руках, но этот вопрос я оставлю для вас. Это может быть решено позже. Хорошенько обдумайте.