— Я был машинистом восемь лет. Но потом ушел. Несколько лет назад.
Поверил ему Райдер или нет, было непонятно, потому что он просто кивнул. Девяносто девять человек из ста спросили бы, почему он ушел. Конечно, Райдеру наплевать на это, но он мог проявить хотя бы обычное любопытство. Задетый за живое, Лонгмэн решился в свою очередь задать вопрос, которого, будь Райдер хоть немного разговорчивее, он бы не задал.
— Ну а вы кто по профессии? Я имею в виду настоящую профессию.
— Я — военный, солдат.
— Контракт на двадцать лет? Наверное, недурная работенка для тех, у кого лежит к ней душа. А в каком вы чине?
— В последний раз я был полковником.
Лонгмэн был разочарован. Он сам служил когда-то в армии и не мог не знать, что в тридцать лет — а таков на глазок был возраст Райдера — полковниками не становятся. Странно, он никак не мог предположить, что Райдер окажется трепачом. Он кивнул и примолк.
— Я был полковником, но не в американской армии.
Это объяснение не развеяло до конца подозрений Лонгмэна, а только заставило его ломать голову: в какой же армии служил Райдер. По-английски тот говорил без малейшего акцента. Типичный американский выговор. Может быть, он служил в канадской армии? Но и там никто в тридцать лет полковника не получает.
Подошла очередь отметиться у клерка в окошке. Они оба проделали эту процедуру, вышли наружу и двинулись по Шестой авеню.
— Вы куда-нибудь торопитесь? — спросил Лонгмэн.
— Да так, хочу просто пройтись.
— Не будете возражать, если я увяжусь за вами? Мне все равно нечем сейчас заняться.
Они шли почти молча, лишь изредка обмениваясь замечаниями о товарах, выставленных в витринах, о внешности женщин, торговавшихся с владельцами магазинчиков, о загрязнении воздуха автомобилями. Загадка мучила Лонгмэна, и наконец, когда они остановились у перехода, чтобы пересечь улицу, он не выдержал.
— Скажите, в какой армии вы все-таки служили?
Райдер задержался с ответом надолго, и Лонгмэн хотел было уже извиниться за излишнее любопытство, когда Райдер сказал:
— В последний раз я служил в Биафре.
— А, теперь я начинаю понимать…
— До того — в Конго. Еще — в Боливии.
— Так вы солдат удачи? — Лонгмэн начитался в свое время приключенческой литературы и мог полагать, что знает, о чем говорит.
— Не люблю таких громких имен. Точнее сказать, я был наемником.
— В том смысле, что вы служили за деньги?
— Вот именно, за деньги.
— Ага, — сказал Лонгмэн, которого смутили слова Райдера, потому что сам-то он считал, что убивать за плату не слишком достойное ремесло. — Однако я уверен, что вы воевали не столько из-за денег, сколько ради острых ощущений.
— В Биафре мне платили две с половиной тысячи монет за то, что я командовал батальоном. Иначе не стоило бы мараться.
— Биафра, Конго, Боливия… — задумчиво перебирал названия Лонгмэн. — Боливия? Это там погиб Че Гевара? И вы были на его стороне?
— Я был на стороне других людей… Тех, кто убил его.
— Понятно сразу, что вы не коммунист, — сказал Лонгмэн с нервным смешком.
— Если мне заплатят, я могу стать кем угодно.
— А что же заставило вас бросить это романтичное занятие?
— Кризис. На нас упал спрос.
— Скажите, как люди попадают в наемники?
— А как вы стали машинистом?
— Это другое дело. Я просто должен был зарабатывать на жизнь.
— Не вижу разницы. Точно так же я стал солдатом. Хотите выпить пива?
С того дня прогулка и визит в пивную превратились в еженедельный ритуал. Поначалу Лонгмэн недоумевал, что заставило Райдера связаться с таким, как он. Однако он был достаточно умен, чтобы вскоре найти ответ. Подобно ему самому и еще сотням тысяч людей в этом городе, Райдер был одинок. Так вот они и стали товарищами на час-другой в неделю. После первого обмена откровениями они снова перешли на чисто формальные отношения.
Но в один прекрасный день все изменилось.
И опять началось с заголовка, который они прочли в газете валявшейся в баре, куда они заглянули выпить пива. "ДВА ЧЕЛОВЕКА УБИТЫ ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРЕЛКИ В МЕТРО". Суть дела сводилась к тому, что двое неизвестных пытались ограбить кассу размена денег на одной из станций подземки в Бронксе. Находившийся поблизости транспортный полицейский уложил наповал обоих грабителей. На снимке, помещенном рядом, были изображены два распростертых на полу трупа, а позади сквозь прутья решетки на окошке кассы виднелось испуганное лицо кассирши.