Выбрать главу

Командовать операцией было поручено окружному командиру. Его округ, известный как Южный Манхэттен, охватывал всю территорию к югу от 59-й улицы. Его офис — окружной комиссариат — располагался в здании полицейской академии на восточной 21-й улице в десяти минутах быстрой ходьбы от места происшествия. Однако пешком он не пошел. Он приехал в ничем не примечательном четырехдверном "седане", за рулем которого сидел шофер.

Всего в операции должно было принять участие около 700 полицейских.

Уэлком

С автоматом, свешивавшимся вдоль правой ноги, Джо Уэлком смотрел сквозь стекло задней двери. Туннель окутывала тьма. Тишина. Ни малейшего движения. Все это действовало Джо на нервы. Хоть бы листок бумаги проплыл в воздухе или появилась одна из тех крыс, которые, как уверял Лонгмэн, густо населяют подзёмку. В крысу можно было пальнуть — хоть какое-то занятие.

Он был часовым, которому нечего охранять, и это стало ему надоедать. Когда они планировали операцию и Райдер распределял, что будет делать каждый из них, все это звучало чертовски важно: "На тебе будет лежать полная ответственность за безопасность у нас в тылу…" На деле это оказалось скучищей.

Пассажиры вели себя как ангелочки. Сидят и не шелохнутся. Лонгмэну и Стиверу тоже нечего делать, кроме как торчать там, в передней части вагона. Вот если бы кто-нибудь из пассажиров попробовал оказать им сопротивление. Конечно, шансов никаких. Они любого искрошат в куски, едва он успеет оторвать задницу от сиденья. Стивер об этом позаботится. Лонгмэн, конечно, наложит в штаны, если что-то случится. Он считался у них "мозговым трестом", но слабаком. Стивер — другое дело. Этот не робкого десятка. Зато вместо башки у него мешок с дерьмом. Полуобернувшись, он снова посмотрел на красотку в сапожках и забавной шляпке. Ничего себе, доложу я вам, штучка! Сидит нога на ногу, одним сапожком постукивает в пол. Его взгляд скользнул вверх к полуоткрывшемуся бедру, округлому и гладкому, схваченному еще чуть выше розовыми панталончиками, которые, если слегка прищуриться, полностью сливались с обнаженной плотью. Ах, ах, конечно, мы об этом не догадываемся… Мысленно он проделал остаток пути вверх, туда, где находилось самое интересное. Если у них выдастся передышка, прежде чем со всем этим будет покончено, он успеет пощупать эту пышку.

Джо ты совсем сошел с ума!

Сумасшедший? Что ж, он столько раз это про себя слышал, что сам стал верить в это. А разве быть сумасшедшим плохо? Он живет, как ему хочется, и если у него есть свои странности, то у кого их нет. Сумасшедший? Ну и что?! Конечно, кому еще придет в голову думать о бабе в разгар миллионного дела? Возможно, всего через час нас всех прикончат. Что же здесь ненормального, если здоровый парень даст напоследок волю своим инстинктам?

Он снова повернулся в сторону туннеля. Ничего… Рядок зеленых сигналов вдоль бегущего в противоположную сторону пути, кое-где какое-то голубоватое мерцание… Скучища! Что ж там Райдер так долго? Самому Джо нравилось действовать быстро и без лишних сложностей.

Райдер. Ему не особенно нравился Райдер, но надо было отдать ему должное: он прекрасный организатор, чертовски смел и предельно хладнокровен. Даже в Организации, где ему тоже все мозги продолбили о дисциплине, не говоря уже об этом привезенном с родины Rispetto, уважении к старшим, и то не было таких невозмутимых, как Райдер. Все это были итальяшки, а догадаться, что на уме у итальянца, нетрудно. Расшифровка сицилийских ругательств и проклятий специального справочника не требует. А Райдер вообще никогда не повышает голоса.

Уэлком не питал особого пристрастия к соотечественникам. Иначе он бы не стал менять имя. Он помнил, как судья спросил его, знает ли он, что Джозеф Уэлком — это буквальный перевод имени Джузеппе Бенвенуто? Еще бы ему не знать! Он с детства привык к насмешкам над своим итальянским именем. И единственной, у кого эти шутки выходили славно, была миссис Пинском, еще в школе, да и та потом оказалась стервой.

Она преподавала им латынь, и Джо хватал у нее одни двойки. Это он-то, Джузеппе Бенвенуто, единственный во всем классе латинянин! Однако он один знал, почему так получилось. Однажды она оставила его одного в классе после урока и начала с ним заигрывать. Она позволила ему положить руку себе на грудь и поцеловала в губы, подразнивая кончиком языка. Но стоило ему войти в раж и начать расстегивать брюки, как миссис Пинском вдруг закудахтала: "Джузеппе! Как ты смеешь! Прекрати сейчас же!" Она отвернулась от него, но было уже поздно. Он озверел и, обхватив ее сзади, попытался удержать в своих объятиях. Она сопротивлялась, однако добилась только того, что его возбуждение достигло предела, и он перепачкал ей юбку. Представляете, как это выглядело? Вся юбка сзади перепачкана этой штуковиной!