Но девчонка оказалась крепче, чем думалось. Зашипела упрямой змеей, хотя он четко ощутил вспышку растерянности. Упрямица. Упорствует. Не желает признаваться.
– Ничего. Это просто мое лекарство, в руке держала. А еда так пахла вкусно, господин, не могла оторваться. Каюсь, хотела отщипнуть кусочек, виновата, – губа дрожит. Как играет, демонова дочь.
Даже её эмоции слишком приглушенные, странные. Не понять, настоящие или нет сейчас.
– Я ведь могу сыграть и в другие игры, девочка, – сверкнул глазами, ощущая давно утерянный азарт и чувство, что снова вышел на охоту.
– Я никаких игр не знаю, господин, нам не положено, – округлила глазищи. Под дурочку косит, значит?
Это забавно. И начинает ему нравиться…
– Ничего, – заметил неожиданно мягко, проведя пальцем по гладкой коже щеки. Дернулась. Смотрит настороженным зверем. В сторону василиска даже не косится, – я тебе разрешаю сегодня сыграть. Для меня. И для этого мы переоденем тебя в платье… Девочкам положено носить платья, даже таким костлявым, как пособие магов тьмы.
– Господин! Отпустите, у меня братик дома оста-ался, не губите! Не умею я ваших игр, – и слезы размазывает.
Про братика – неожиданная правда. А вот слезы лживые. Девчонка от ярости лопнуть готова. А ему это нравится. Мешочек он спрятал, исследует позднее, но время идет. Пора явиться на праздник. От его магии и следилок она уже никуда не денется, а, значит, можно немного позволить себе…
Странно, конечно, что она почти не реагирует на отъем энергии, не сходит с ума от страха. Но с этим он разберется чуточку позднее. А сейчас…
– Один вечер – и отправишься к своему брату, – изогнул тонкие губы, – мне нужна спутница на сегодняшний день. Даже на несколько часов, пожалуй… и ты… сойдешь.
Осмотрел с ног до головы. Да уж, не красавица. Но ему плевать на внешность, да и на неё, в общем-то, тоже. Хотя вот этот кудрявый кошмар… Моршерр шагнул вперед, дернув двумя пальцами за прядь-пружинку. Дзынь! Девчонка шарахнулась, Ссарш зашипел, вынуждая её замереть. Сердечко бьется часто-часто. Но где же твой страх? Нет его. Почти. И это будоражит ещё сильнее.
А волосы мягкие, шелковистые. Забавно.
– А честно потом отпустите, господин? – Временно смирилась. Боится змеи, он сам её ужасно раздражает.
Интересно.
– Обязательно, – холодная патока его голоса коснулась девчонки – и снова вернулась ни с чем.
Она почти не поддавалась его влиянию. Это точно не обычная человечка. И не маг – он бы почуял. Но кто тогда?
– Умоешься. Оденешься. Ссарш присмотрит. Я приду через пять минут, – заметил резче, чем хотелось. И не вздумай… мне солгать, – Тьма выглянула из бездны, что таилась внутри, и вот теперь девчонка вздрогнула.
Он играл с ней. Они оба это понимали – и тем заманчивее была игра.
Змей лишь величественно кивнул головой хозяину. Василиск девчонку не упустит. Хотя Моршерр и мысли не допускал, что из его собственного замка кто-то мог бы сбежать. Он вернется через пять минут. Пять. И девчонка будет на месте.
Любоваться на то, как она переодевается в добытое у одной из портних платье, не хотелось. Ничего интересного. Тощее недоразумение. Несколько ямок-шрамов на лице. Нос вздернутый. Губы тонкие, бледные.
Зачем он о ней сейчас думает? Зачем тащит на вечер, когда разумнее запереть и немедленно допросить? Впрочем, он хочет, ему впервые за долгое время весело, а не скучно – и разве это не повод?
Тем более что девчонка в жемчужно-белом платье с синими вставками неплоха. Почти мила, хоть и худа как щепка, а грудь надо искать с увеличительным стеклом, недавним изобретением для немагов.
Стоит, мнется, кусает губы, в лицо не смотрит. Пальцы сжаты в кулак так крепко, что, кажется – сейчас ладонь раздерет – или даст этим самым мелким кулачком с размаху. Снова смазанное ощущение бессильной ярости и что-то ещё, неуловимое.
Копна кудряшек убрана одним из бытовых артефактов в почти пристойный пучок.
Его пальцы смыкаются кандалами на узком, почти детском запястье.
– Прошу за мной… лесса, – насмешка.
– С-следи, хос-сяин, не упус-сти, – вдруг советует Ссарш на своем, змеином. Девчонка не понимает, дрожит едва заметно, – с-сильная с-самочка. Хорош-шая с-самочка для Гнез…
– Даже не думай, – все же разбаловал он зверье.
– Идем. И помни, что пока ты со мной – тебе нечего бояться. Никто не опознает слугу-мальчишку в юной… леди, – смешок.
– Да, господин, – едва зубами не скрипит. Артефактов при ней не осталось, так что все будет в порядке. Один день он подразнит этих ханжей, а потом займется диверсанткой.
Почему только под кожей все зудит, и накатывает ощущение, что он чего-то упускает?
Но девчонка тиха и послушна, хоть и терпеть его не может. Смирилась с тем, что поймали, и хочет поторговаться? Скоро будет видно. Если бы он только знал, чем обернётся эта вполне обоснованная легкая самоуверенность…
Нет, поначалу это было даже забавно. Вытянутые от удивления лица! Попытка рассмотреть, с кем пришел всемогущий Палач, расспросить, заглянуть в лицо скользящей рядом спутнице. Но вот после…
Девчонка, которая поначалу смотрела в пол, лишь изредка зыркая глазами по сторонам, как будто оперилась. И осанка стала другой, и походка – более легкой, горделивой. И вела она себя почти безупречно. Так не ведут себя на приемах существа с улицы. И пусть Моршеру все эти глупые человеческие уловки были чужды, раздражали, заставляли делать над собой усилие… он признавал, что порой эти ужимки приносили неплохие преференции и могли быть полезны.
Любой, даже самый искусно обученный человек, как правило, в незнакомой обстановке чувствовал себя неуютно. Это могло быть едва заметно. Скованность в движениях, быстрые взгляды по сторонам, попытка подобрать слова, едва заметные заминки… Нет, в девчонке все это тоже было, но… не так, как он ожидал.
Через некоторое время она как будто полностью расслабилась в его присутствии. Улыбалась в ответ на комплименты нелюдей, отпускала ответные шутки, довольно щурилась. Даже сама отпустила пару изящных шпилек.
Так ведет себя только тот, для кого подобные сборища отнюдь не в новинку. Более того – тот, кто сам часто является хозяином вечера, поглядывая на остальных снисходительно и предельно вежливо, но с такой тщательно запрятанной издевкой, которую может отыскать и почуять только настоящий мастер закулисных интриг.
– О, тирлесса, этот ядовито-желтый вам необычайно к лицу. Должно быть, вы потратили много времени, чтобы только отыскать нужный оттенок… вероятно, он подойдет вам в любой ипостаси, иначе я затрудняюсь сказать, чем был обоснован ваш выбор, – дерзила маленькая нахалка, глядя, как раздувается сначала от гордости, а потом – от ярости, немолодая уже оборотница.
Грубовато, но для новичка – неплохо.
– Я бы на твоем месте не нарывался, – все же осадил азартно блестящую глазами девчонку.
Та поджала губы, надулась, как хомячок, а потом снова просияла лукавой улыбкой. И вот не было в ней ничего красивого, но… она была эффектной, пожалуй. А ещё манила загадкой. А загадки в этой жизни Моршерр Черная Длань ценил и любил. И берег, ограждая своей когтистой лапой от других любителей поразгадывать.
– Тирлесс, ну когда я ещё увижу такую… таких… высших существ! – Заблестел глазами девчонка.
А по короткому всплеску эмоций уже ясно – издевается.
Но если бы он не отслеживал специально… откуда в ней такие таланты?
– Ты на них любовалась каждый день, если давно здесь работаешь, – поддел, – впрочем, для некоторых и лошадь, или, скажем, яцень – существо в высшей степени невероятное. Интересно, в каком же углу ты росла, что незнакома с повадками волшебных существ?
Чуть поджала губы, хмурится. Едва уловимо. И правда вся какая-то… нескладная. Костистая, коленки наверняка мосластые, как у подростка. Губы слишком большие, глаза красивые, но на лице смотрятся несуразно, а уши слишком маленькие.
Как будто фрагменты мозаики сложили крайне неудачно. Аж передернуло от такой мысли.