– Чего это? – возмутился я с легким недоумением.
– Ты…Ты – животное! – она схватила с полки пакет молока и запустила мне в лоб. – Как ты смеешь грабить меня?! Как ты смеешь?!
– Да я…
– Я не могу сейчас потерять всё! Не могу! Мне нужно лечить маму! Мне нужны мои деньги! Мне нужен мой магазин!
Я был восхищен и поражён от внезапного перевоплощения из кроткого и хрупкого создания, в деспотичную львицу. В этом и была вся моя Сальма, подобные характерные метаморфозы, из огня да в полымя, случались с ней весьма часто по причине её буйного нрава и гордой непреклонности. Её так и лихорадило от штиля к буре всю жизнь, с годами эта тонкая грань и вовсе поистрепалась. Легкую и наивную девочку, умеющую хранить в себе гармонию, слишком часто обижали люди и обжигали неизведанные тропы судьбы. Со временем я понял, что между нами всегда было что-то общее, что-то что любит и бьёт одновременно.
– Что у тебя за проблемы? – спросил я.
– Тебе-то что? Ты мне никак не поможешь, скорее последнее заберешь, – ответила она.
– Помогу, – ответил я с вызовом.
– Как?! Пойдешь грабить соседний магазин? И принесешь мне их дневную выручку?! Спасибо, не надо!
– Сколько денег тебе нужно? – не унимался я.
– Слушай, – иронично склонив голову отвечала она. – Лучшее, что ты можешь сейчас сделать – это простой уйти. Я не буду вызывать полицию.
– Я уйду, но вернусь, – ответил я почти как терминатор. – Вернусь и у тебя будут деньги. Столько, сколько нужно.
Мой юношеский задор и неконтролируемый выброс гормонов бил по мозговым рецепторам и собственному самолюбию. Мне хотелось носить её на руках, прижать к себе и не отпускать. Тискать и гладить её как плюшевого котенка. Я жаждал подвигов и смысла в собственной жизни. И этим смыслом стала она.
Я развернулся и, подойдя к двери и схватившись за ручку, услышал от неё:
– Эй, если ты и вправду собрался возвращаться, то в следующий раз сделай это через дверь! Это витрина будет стоить мне половины выручки.
– Я всё верну, – ответил я и испарился, оставив её наедине со сквозняком и битым стеклом.
Вместе с ночным холодом в мой пылающий разум вернулась трезвость. Куда мне идти и что делать? У меня даже дома не было. Прежде чем разбить витрину, я рассуждал о собственной жизни, как о чём-то потерянном и забытом: терять было нечего. Но сейчас-то что? Мне хочется жить и наслаждаться. Вернуться и предстать перед ней мужчиной, а не спесивым голодранцем в рваных джинсах с пистолетом за пазухой.
Но как? В учениях о счастье принято менять мышление и рисовать карты желаний. Может это и работает для тех, кто большими деньгами привлекает огромные. А как быть с теми, кто находится на социальном дне и может лишь горячо топтать под собою землю? В таком случае, моя мотивация подогреет почву, но охладит желудок.
Оставалось лишь уповать на счастливый случай, с которым меня жизнь так и не познакомила.
Часть вторая. Блондинка Грег и белый платок.
Я плюнул себе под ноги и отправился ночевать к своему дружку Рико. Такому же оборванцу, как и я. Да, в хороших романах герои добиваются своих целей: будь то мешок золота или прекрасная принцесса, но моя судьба не похожа на сказку. От неё дурно пахнет и в ней нет звезды удачи.
Рико был хорошим парнем – толстый, кучерявый засранец. Единственный мой друг по средней школе. Добрый и трусливый пухлячок. Он носил очки и казался умнее, чем весь круг моих знакомых приятелей.
Плюхнувшись на рваный матрас в его берлоге, я спросил:
– Рико, что делать, если влюбился?
На потолке в лунном свете возился паук. Он заворачивал жирную муху в свои паучьи нити себе на завтрак. У Рико не было холодильника, и он съедал сразу всё, что притаскивал из магазина. Наверное, поэтому он всегда был толстым. Даже у паука, в квартире Рико, было куда и во что спрятать запасы еды. Мой желудок урчал и требовал пропитания…
– Вырви себе сердце, друг, – ответил Рико. – Любовь приносит только боль и беду.
– У меня уже давно его нет, – ответил я и, повернувшись к стенке, попытался уснуть.
Рико пахал в местном порту грузчиком. Я пристроился к нему на время. В основном мы грузили рыбу. Нами командовал высокий блондин Грег. Здесь он закупал товар и развозил его по магазинам и лавочкам. Грег всегда носил с собой зеркало и расческу, а из кармана его бежевой рубашки, торчал треугольником свежий носовой платок. За его спиной мы называли его «Блондинка Грег». У него было несколько рубашек, и он всегда контрастно сочетал их с цветом своего платка: бежевую с фиолетовым, красную с черным, голубую с зеленым. Что говорить, он водил фургон-рефрижератор, имел свой бизнес, двух неудачников в подчинении и был весьма доволен собой и своими носовыми платками. Мы смотрели на него снизу-вверх не только потому, что он был высоким парнем.