Люди прошли метров семь. Жуткая тишина. Люди продолжают надвигаться. Я тут руки вскинул вверх. И, как тигр, прыгнул на толпу:
— Садитесь!! — И они стеной чуть отступили. — Садитесь! — Они нехотя, впившись в меня глазами, медленно, как завороженные, сели на землю. Это была такая сцена! Такого комиссия никогда не видела. Было у нас семнадцать заложников, да еще каких!
Помог мой артистизм. Наверное, это так называется. Я им жизнь спас, тем семнадцати. В обычной обстановке меня не видно, а в такие моменты что-то во мне возникает… Я отдал Егорову "Меморандум" в руки.
— У вас замечательный, умный руководитель. Вы послушайте, что он скажет, и выполняйте. Мы умеем работать. Мы будем здесь и день и ночь работать. И мы изложим ваши требования правительству. — Егоров поднялся и пошел прямо к вахте, толпа расступилась.
Народ молчал.
— Братцы, — я пришел немножко в себя, — мы много раз верили им. Многие миллионы из нас с этой верой ушли на тот свет. Но то были иные времена. Мы не были так организованы, как сейчас. Теперь мы почувствовали эту нашу способность, и мы пойдем на все вплоть до смерти. Сейчас мы поверим им в последний раз. Вы поклялись меня слушаться во всем. Так вот: по пять человек стройся! На вахту и на работу на шахту. Мы должны поддержать комиссию.
И вот достали откуда-то четыре трубы, один кларнет, и несчастные заключенные — с музыкой — пошли на развод. Первый парад заключенных! Несколько тысяч прибыло на вахту.
— Мы выходим на работу! Зам. генерального прокурора и зам. министра МВД СССР Егоров просили нас идти в шахты.
— У нас конвоя нет вас вести, — говорит Захаров. — Мы вас не выпустим.
— Спрашивайте Егорова.
— Он уехал на 40-ю шахту.
— Я даю вам сроку десять минут. Вас в живых не оставим, если вы не свяжете меня с Егоровым.
Проходит пять минут.
— Доброштан. Идите сюда. Генерал Егоров у телефона.
— Все до единого люди находятся на вахте и хотят идти на работу. Начальник лагеря говорит, что нет конвоя нас вести.
— Я не могу приехать, потому что должен выступать перед заключенными на других шахтах, — ответил Егоров.
— Не надо. Мы дали команду всем на других шахтах идти на работу. И они пойдут.
— Трубку начальнику лагеря, — и Егоров распорядился отпускать людей без конвоя.
Открыли ворота, и человек сто — сто пятьдесят пошли первый раз сами.
— А теперь завозите продукты, — командовал я, — мы голодны.
— Как ненавидело меня лагерное начальство, — говорит он. — Тишина в зоне. Кухня работает. Надзиратели по лагерю ходят. Я целую ночь не спал, следил, чтобы не было провокации. Наутро мы почувствовали, что выиграли битву. Впервые получилось так, что комиссия не объединилась с лагерной администрацией. Людей не расстреляли!
Днем в барак пришел начальник лагеря майор Захаров:
— Доброштан, вас вызывает комиссия.
— Доложите по форме, пожалуйста, — сказал я.
— Заключенный Доброштан! Вас вызывает председатель комиссии генерал Егоров!
— Можете идти, — отпустил его заключенный.
К конторе сбежались люди и окружили ее кольцом. В приемной, за столом — Егоров, Хохлов, лагерное начальство. Перед генералом — дело Доброштана.
— Вы заинтересовали нас как человек и как заключенный. — Пауза. — Что побудило вас к восстанию? Вы могли бы действовать по-другому.
— Нет. Не те времена. Не те люди. Сидеть в лагерях мы больше не будем! Было много нарушений социалистической законности. Ни за что сидят вояки, фронтовики, ученые.
— Вы уверены?
— Да. Вот сидит грузинский писатель Леван Готуа. Он отбыл срок. Сейчас его должны отправить как пораженца в правах на лесоповал, жить в землянке. Он человек больной — он там умрет. И он ни в чем не виноват!
— Найдите Левана Готуа, — приказывает Егоров Захарову.
— Володя Соколович. Большая умница, ученый, геолог. Он тоже сидит у вас в лагере…
— Вы затронули в своем "Меморандуме" очень сложные проблемы. Правительство будет читать и могут возникнуть вопросы. Лучше вас никто на них не ответит. Мы решили забрать вас с собой в Москву. Там будет переследствие. Как вы смотрите на это дело?
Тут в дверь заводят Готуа.
— Заключенный Готуа прибыл.
— Вы кто по профессии?
— Я писатель.
— У вас произведения есть?
— Есть.
— Какие?
— В основном драмы.
— У вас срок кончился?
Принесли дело Левана Готуа. Егоров и Хохлов переглянулись. Хохлов написал что-то на бумажке, вынул печать прямо из кармана и этой печатью ударил.