— Прикончи ее — быстро!
Но действовать следовало осторожно: если девушка поднимет крик и бросится бежать к выходу, то непременно всполошит находящихся поблизости тонтон-макутов. Тогда шофер, ожидающий их в машине, укатит прочь, а на кладбище примчатся все полицейские Порт-о-Пренса. Самые ярые дювальеристы давно дали клятву, что, попадись Габриэль Жакмель им в руки, они заживо сдерут с него кожу щипцами.
Тома засунул свой липкий от крови мачете в штанину и, стараясь выглядеть непринужденно, толкнул дверь мавзолея и вышел. Девушка сцепила пальцы и издала сдавленный крик. От страха ноги у нее словно приросли к земле. Тома подскочил к ней и схватил ее за руку:
— Не бойся, дура, я не зомби!
Она дрожала, не в силах вымолвить ни слова. Ее соски отчетливо выступали под легкой тканью платья.
— Все в порядке, мы охраняем останки нашего любимого президента, — важно заявил Тома.
Она немного успокоилась, разглядывая его своими большими темными глазами. Стоя к ней вплотную, Тома начал медленно вытаскивать свой мачете. Оставалось только отступить и нанести удар. Внезапно за его спиной раздались детские крики. Он вздрогнул и обернулся: трое ребятишек смотрели на него сквозь решетку кладбищенской ограды. Тома властно потянул девушку к мавзолею:
— Пойдем — посмотришь на президента!
Она была так растеряна, что не оказала никакого сопротивления. Тома втолкнул ее внутрь и закрыл дверь.
Увидев Габриэля Жакмеля с кольтом в руке, она вскрикнула от страха.’ Одной рукой Тома зажал ей рот, а другой снова схватился за мачете.
— Постой, — тихо сказал Жакмель.
Теперь, когда эта нежданная гостья уже не представляла опасности, его намерения изменились.
— Встань там! — грубо приказал он, указывая пальцем в угол. — Тебя как зовут?
— Мари-Дениз, — выдохнула она.
— Ну, а мое имя ты знаешь?
— Нет.
— Я — Габриэль Жакмель!
И он напыжился от сознания собственной важности. Девушка опять начала дрожать от страха. В свою бытность главой тонтон-макутов Жакмель терроризировал весь Порт-о-Пренс. Специализировался он, в частности, на том, что насмерть забивал палкой нищих, которые, судя по всему, производили дурное впечатление на туристов…
— Не убивайте меня! — взмолилась Мари-Дениз.
Габриэль Жакмель угрожающе поднял руку:
— Заорешь — голову отрежу!
Из кармана своей куртки он достал отвертку. Ни за что на свете ему не хотелось поделиться удовольствием снять крышку гроба Франсуа Дювалье. Забившаяся в угол Мари-Дениз окаменела от ужаса. А ведь совсем недалеко, на Марсовом поле, ее ждали деревенские подруги, чтобы вместе отправиться на рынок, расположенный на бульваре Жан — Жак Дессалин…
Один из винтов в крышке гроба скрипнул под отверткой. Несмотря на предупреждение, Мари-Дениз закричала. С безумными глазами Габриэль Жакмель подскочил к ней, схватил за горло и, прижав к стене, начал медленно душить одной рукой — как он делал когда-то в казармах «Дессалин». Мари-Дениз задергалась всем телом. Платье на ней было такое легкое, что Жакмелю показалось, будто она совсем голая. Его ярость сразу же уступила место грубому желанию. Приподняв ей голову, он присосался своими толстыми губами к ее губам. Однако Мари-Дениз упорно сжимала зубы. Отпустив ее горло, он в бешенстве дал ей пощечину и рванул на ней платье, обнажив высокие, крепкие и острые груди, с более светлой, чем на лице, кожей. Очевидно, в жилах Мари-Дениз текло немного крови белых людей.
В этот момент Тома и Люк, прекратив работать отвертками, радостно вскрикнули: крышку гроба удалось наконец приподнять. Габриэль Жакмель обернулся. Маленький мавзолей наполнило ужасное зловоние: жара не лучшим образом подействовала на «папу Дока». Схватив Мари-Дениз за талию одной рукой, Жакмель задрал ее белое платье другой и сорвал с нее трусы. Она разрыдалась, не пытаясь больше сопротивляться.
На грубом лице Жакмеля появилось совершенно животное выражение. Давненько у него не было такой привлекательной девушки. Он лихорадочно расстегнул «молнию» на своих брюках… В мавзолее слышалось только его прерывистое дыхание и урчание. Мари-Дениз больше не плакала: ее охватила апатия.
Габриэль Жакмель заурчал громче и вонзил ногти в эластичную кожу ее бедер. Его последний рывок был таким резким, что Мари-Дениз вскрикнула от боли. Ей показалось, что внутри у нее находится раскаленное железо. Жакмель высвободился и удовлетворенно вытерся о ее платье.
Она посмотрела на него, одновременно запуганная и польщенная: многие простодушные гаитяне считали человека, который только что обладал ею, злым духом, воплощением всех темных сил. И тем не менее это был такой же мужчина, как и остальные… Немного успокоившись, она шмыгнула носом.