Нулин: (Высокомерно) Гоголь – Булгаков? От импотента до морфиниста? И всё? Суров же ваш приговор однако… К тому же оба с явным про-Украинским душком… А коли во внимание принять бдяще-блюдущую метаморфозность при дворе Их Императорского… вам светит остракизм за вольтерьянство.
Чарский: Кисейных барышень боючись бяше – на балы не ездун еси. А эти камешки, сейчас озвученные вами в огород великих, они тут, сударь, не пришей пиз*де рукав, как ответил бы мой шорник, а он в материях сих, доложу вам, дока. Нам ведь, по большому счёту, поху… без разницы какова масть лошадки везущей хворосту воз, нас груз интересует. Оставим обсуждение внешних признаков поставщика-посредника досужим сплетникам в лакейской. Не сотворимте же себе кумиров ани мальчиков для битья. Миг дефекации равняет нас друг с другом невзирая на расу, рясу, профпригодность и шаловливости ориентаций, а заодно и с прочими со всеми, от одноклеточно прозрачных и до наших одноклассников по млекопитанию.
Есмы ничто же, но токмо гумус, поле под паром для произрастания проводника, посредством коего низводится духовность в нашу юдоль. Отколе? Вопрос трансцендентальный. Кем? Чрезмерно комбинаторный. Утешимся же, что ведомо хотя б через кого, подобно трепетным огням Св. Эльма в пляске Св. Витта, нисходит к нам она.
И зарубите на любом носу, что только подвернётся: проводники – не суть творцы, они лишь возчики, что оказались в нужном месте в правильное время с ломовой лошадью и крепкою телегой, чем и исполнили своё предназначение. Но преференции самих господ биндюжников к их транспортным услугам без касательства, иначе в нынешний бы просвещённый век эмансипации гомосексуализма половодье Лебединых Озёр превзошло Байкал и Каспий, а Щелкунчиков хватило бы на копию Саяно-Шушенской ГЭС в натуральную величину. Чего не наблюдаем…
(Чарский задумчиво приблизился к стулу с Мими, приподнял ей хвост, но бросив краткий взгляд на гостя, передумал и почесал проплешину на брюхе. Сука, не просыпаясь, заурчала по-кошачьи, как извращенка какая-то.)
А и кстати о музыке, вы уже слыхали как на балу у Юсупштайнов-Рюрикургантоцких наш этот шельма записной… как бишь его? Фамилия ещё такая ржачная… типа Ржеленовский что ли…
Нулин: (С готовностью) Поручик Ржевский?
Чарский: Ну так и я ж о нём… Отменный шалопай… Знатно ввёл свой конфуз заезжей Аглицкой мисс с её гуманитарной бонбоньеркой… Прям на рояле, не снимая ментика… Что значит виртуоз!. И кстати, меня он приглашал к себе в Коломенское, поместье небольшое, говорит, но в погребе на льду найдётся непочатый бочонок Амонтильядо. Его приятель, камергерный дип-курьер особых поручений, проездом из Венеции, доставил. Съездить, что ли?
(Берёт Валдайский колокольчик с каминной полки и трезвонит. В дверях показывается всклоченно заспанный и глухонемой Герасим.) Гераська! Мигом на конюшню! Скажи Ваську, барин велят бричку заложить! Да не савраской, а Ковидом, а то чёт заскучал каурый…
(Герасим с мычанием выходит).
Нулин: (Умоляюще) Однако же, Апполинарий Аристархович… а как же с Кехой? и Майа Будду ещё не родила даже…
Чарский: Всё будет нормалёк, Эдгар Полимпсестович, почаще полагайтесь на шалую фортуну и регулярно проветривайте алые паруса надежды, но не той, что опиум для народа… Ха!. Амон-ти-льядо! (С предвкушающе-плеоназменной орфографичностью) Тут самоё звучаниё как-то само собой уже ласкает нёбо…
* * *
Бутыль #39 ~ Эпиложная ~
Я – писатель. Это случилось не потому, что меня выдвинули, назначили или же как-то обучили. А да ху.. ничего там, то есть… подобного! В чашу сию меня угораздило прежде, чем Серафима Сергеевна вложила лакированную ручку с пёрышком (которое не забывай периодически обмакивать) в закрепощённо стиснутые пальцы первоклашки – мои…
А дальше иди да исполняй задуманное х3 кем в х3 где, когда меня на свете ещё и близко не было. А и ж предусмотрело падло, что я такой старательно послушный исполнитель…
Писательство – неискоренимая черта, неотделимая, хоть ты ослепи, как Н. Островский.