Выбрать главу

– Вы Коя де Морфе, верно? Тристан много о вас рассказывал. К сожалению, мне пока не довелось услышать вашей игры. Позвольте попросить вас исполнить что-нибудь сегодня?

Как только она заговорила, взгляды всех присутствующих обратились ко мне. Я так наделся, что ее просьба окажется шуткой. Разве мог я выступать перед такими мастерами, не имея ни малейшего таланта? Я обернулся, чтобы взглядом найти Тристана, но тот был окружен другими гостями, и я понял, что отказаться не получится.

– Если вы настаиваете… Я постараюсь, но надеюсь, моя заурядная игра вас не утомит.

Под пристальными взглядами гостей я сел за инструмент. Впервые со дня концерта меня охватила паника. Я сделал несколько глубоких вдохов, раздумывая над тем, что бы сыграть.

В голову пришла лишь одна мелодия – та, которую я совсем недавно играл дома шесть часов подряд. Как только в воздухе зазвучали первые ноты, зал погрузился в тишину. Моя музыка была посвящена Баэлю. В ней таились мое отчаянное желание стать его истинным целителем и боль от осознания того, что этого никогда не произойдет. Я мечтал, чтобы эта мелодия соединила меня с Баэлем и позволила дотянуться до него, где бы он ни был.

В полный голос зазвучало фортепиано, а как только смолкла последняя нота, гостиную затопил шквал аплодисментов.

Я встал из-за рояля, неловко улыбаясь. В этот момент ко мне подошел Пол Крюго и протянул руку. На ней не хватало одного пальца. Несколько секунд я в изумлении смотрел на него: как ему удается играть столь виртуозно? Но, справившись с собой, благоговейно пожал ему руку.

Так я стал постоянным гостем салона госпожи Капир. Его двери были открыты для всех талантов, вне зависимости от их происхождения. Однажды один из гостей, довольно неблагопристойного вида, вел себя крайне эксцентрично – жадно набрасывался на еду, а когда вынесли торт, одним ударом смял его, превратив в месиво из бисквита и сливок. Я испугался, что в дом пробрался бродяга, который вот-вот испортит вечер, но другие гости, не разделяя моего волнения, почему-то с интересом наблюдали за ним. Несколько мгновений – и бисквитная масса превратилась в фигурку женщины, застывшей в позе молитвы. Ее пальцы и одежды были слеплены из кусочков глазури.

Я внимательно наблюдал за каждым его движением, размышляя о том, каким многогранным бывает человеческий талант.

Именно в доме Капиров я чувствовал прилив вдохновения и творческих сил: и когда слушал поэтов, декламирующих стихи, и когда играл дуэтом с музыкантами-пасграно, которых до этого встречал лишь на площади Монд. Прежде со мной никогда не случалось подобного. Медленно я выбирался из цепких лап депрессии, поглотившей меня.

Именно тогда по всему Эдену и даже в салоне госпожи Капир начались разговоры о конце света, предсказанном оракулом Кисэ.

Глава 02

Музыкальный аукцион

Гений музыканта причудливо сплетается с мистикой.

Я стал понимать это, когда он заговорил о Ледяном лесе.

С тех пор прошло три года, наступил тысяча шестьсот двадцать восьмой. В Эдене говорили лишь о музыке и конце света.

На улице, как обычно, громко звучала народная музыка, исполняемая пасграно, но стоило зайти в помещение, она сменялась аристократичными ритмами мартино. И только на площади Монд гармонично переплетались два далеких друг от друга музыкальных мира и самые разные мелодии, смешиваясь с жаркими спорами и перешептываниями жителей.

– Кисэ обманывает нас всех, – твердили мартино.

– Нет! Оракул говорит чистую правду! – как заведенные повторяли пасграно.

– Кисэ с помощью пророчества плетет интриги, подстрекает простолюдинов и пытается повлиять на нас, – возмущались аристократы.

По словам оракула, в конце тысяча шестьсот двадцать восьмого года представители всех знатных семейств Эдена встретят свой конец. Но никто из высшего сословия не верил в предсказание, их смущало низкое происхождение Кисэ.

До всех этих разговоров мне не было никакого дела. Мысли занимал лишь один вопрос – когда вернется Баэль. Январь был в самом разгаре, конкурс на титул де Моцерто проходил осенью, но я все равно ощущал болезненное предвкушение.

В один из январских дней я пил чай в компании Тристана в нашем любимом кафе, наблюдая через стекло за падающими хлопьями снега.

– Говорят, Антонио отправился на юг. Не понимаю, он вообще думает возвращаться? Будем надеяться, что скоро он окажется дома. Неужели так трудно написать друзьям пару строк? – сокрушался Тристан.

За три года от Баэля не пришло ни единой весточки. Иногда мы, узнав, в каком городе он остановился, отправляли ему письма, но ни на одно из них Антонио не ответил. Наверное, он их даже не открывал.