Молодой человек сел на освободившееся место и попытался привести хотя бы в относительный порядок свои мысли, напоминавшие стадо испуганных овец.
— Санджей, познакомьтесь. Нашу попутчицу зовут Эмми. Ее имя пишется с двумя «м», — продолжала Айона, указав на Девушку-из-Поезда. Итак, у нее появилось имя. — Почти палиндром, но не совсем.
«Что еще за палиндром?» — подумал Санджей. Слово было похоже на название лекарства, но ему такие лекарства не встречались.
— А я вас помню! — сказала Эмми и улыбнулась, отчего на щеке появилась ямочка. Сегодня ее волосы были завязаны в пучок, но несколько прядок выбивались. — Вы тот удивительный медбрат, что спас пассажира, который чуть не умер прямо у меня на глазах!
Санджей почувствовал, что краснеет. Он попытался пробудить в себе вибрации героя, но, похоже, сейчас больше напоминал смущенную мисс Манипенни, нежели невозмутимого Бонда.
— Не правда ли, он действовал просто потрясающе? — спросила Айона, словно гордая мамаша, чье чадо участвовало в рождественской постановке. — Санджей, Эмми занимается рекламой в Интернете. Она проделывает всевозможные умные штучки с сайтами и соцсетями, продвигая крупные бренды, которые хотят завоевать внимание молодежи.
И Айона выразительно посмотрела на парня. «Теперь ваша очередь сказать что-нибудь интересное», — говорил ее взгляд.
— Надо же, — пробормотал Санджей.
— В общем-то, моя работа по значимости не идет ни в какое сравнение с вашей, — заметила Эмми. — Вы ведь спасаете человеческие жизни. Я видела это своими глазами. Вы действовали так спокойно и сосредоточенно. Я же просто мотивирую потребителей, чтобы они покупали больше стирального порошка или туалетной бумаги. Представляю, какое удовлетворение испытываете вы, помогая людям, правда?
— Да, пожалуй, — кивнул Санджей.
Молодой человек пытался отыскать в памяти подходящий случай из своей практики, где он предстал бы сильным и заботливым. Героическим, но скромным. Он уже приготовился заговорить, как вдруг глаза Айоны округлились, и она задергала головой. Никак у нее припадок? Нет, она пыталась что-то ему сообщить. Санджей беспомощно воззрился на спутницу, пытаясь разгадать этот шифр движений. Айона явно старалась помочь бедняге, но ее усилия лишь усугубили его волнение.
Почувствовав резкий удар в лодыжку, Санджей вскрикнул и недовольно посмотрел на попутчицу. Та, еще сильнее выпучив глаза, кивала головой в сторону окна. Санджей повернулся направо. До этого он даже не видел мужчину, сидевшего рядом с ним: отчасти потому, что смотрел на Эмми, а отчасти из-за невзрачности самого пассажира.
Санджей давно заметил, что в вагонах ездит «костюмная бригада»: юристы, банковские служащие, финансисты и так далее, склонные одеваться более или менее одинаково. Все они носили серые или темно-синие костюмы, одноцветные или полосатые рубашки спокойных тонов и ботинки броги. Некоторые пытались выделиться, блеснуть оригинальностью или индивидуальностью, надевая галстуки с замысловатым узором, носки с яркими полосками или дизайнерские запонки, словно бы желая заявить окружающим: «Я интереснее, чем вы думали». Но только не этот пассажир. Он явно не был поклонником диковинных галстуков. И одевался так, будто хотел полностью слиться с толпой. Большинство мужчин с возрастом приобретали характерные черты внешности: носы картошкой, желваки или волосатые уши. У этого человека не было ничего подобного. В нем вообще не было абсолютно ничего примечательного или запоминающегося.
Только сейчас Санджей заметил открытую коробку для ланча, стоявшую перед его соседом. Там лежали сэндвич, банан и плитка шоколада. Неужто еще существуют коробки для ланча? Неужели людям мало сети магазинов и ресторанов быстрого питания? В слегка подрагивающей руке пассажир держал клочок бумаги, на который и смотрел, буквально разинув рот.
Айона снова ткнула Санджея ногой в лодыжку и, кивком указывая на бумажку, прошептала громче, чем намеревалась:
— Что там такое НАПИСАНО?
— Вам помочь? — вдруг спросил мужчина.
У Санджея его вопрос вызвал оторопь, зато Айона ничуть не смутилась.
— На самом деле я подумываю, не нужна ли вам моя помощь, — сказала она. — Я вижу, как вы зависли, уставившись на эту бумажку.
Айона протянула руку, и, к удивлению Санджея, незнакомец передал листок ей.
— «Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ЭТО ДЕЛАТЬ», — вслух прочитала Айона. — Ваш сэндвич взывает о помощи. Неудивительно, что вы ошалело смотрите на него.
— Скорее этот крик души исходит от моей жены, — вздохнул мужчина.
— Должно быть, ей всерьез осточертело делать вам сэндвичи, — включилась в разговор Эмми.
Рука девушки на столике находилась так близко от руки Санджея, что он улавливал тепло ее кожи.
— Дорогая, думаю, дело тут не просто в нежелании готовить ланчи: наверняка корни проблемы уходят глубже, — сказала Айона. — Меня зовут Айона Айверсон, а это Эмми и Санджей. Позвольте узнать ваше имя.
— Дэвид Харман, — представился попутчик.
— Должно быть, вы недавно стали ездить на этом поезде? Прежде я вас не видела.
— Нет, я езжу на нем постоянно, в течение многих лет, — возразил Дэвид. — И кстати, частенько вижу вас.
— Черт побери, какая же я невнимательная, — смутилась Айона.
Санджей впервые видел ее ошеломленной, но Айона быстро взяла себя в руки.
— Дэвид Харман, а вам известно, что ваша жена чувствует себя несчастной?
Похоже, что теперь, когда Айона нарушила все правила поведения в пригородном поезде, ее уже было не остановить. Она вдруг ощутила вкус к вмешательству в личную жизнь другого человека. Санджей чувствовал, что пассажиры вокруг только делали вид, будто читают газеты или слушают музыку. На самом деле они жадно ловили каждое слово. Неужто Айона сделала их с Эмми участниками вагонного реалити-шоу?
— Нет, неизвестно! Правда, наши отношения некоторым образом… зашли в тупик, — ответил Дэвид. — Но мы женаты почти сорок лет! В нашем возрасте уже нет ни пылкости, ни страсти, правда? — Он умолк и задумался. — А ведь я еще по граноле должен был догадаться, что с Оливией что-то не так.
— По граноле? — переспросила Айона.
— Да. Мы почти десять лет едим на завтрак одно и то же. У меня это ломтик поджаренного цельнозернового хлеба и яйцо всмятку. Хлебец я мажу спредом с пониженным содержанием холестерина. Оливия всегда завтракала хлопьями «Витабикс». По выходным я добавляю тонкий ломтик копченой семги, а жена — банан, разрезанный на несколько частей, и немного меда.
«Ну и к чему нам знать такие подробности? — недоумевал Санджей. — Неужели мы обречены выслушивать в режиме реального времени обо всем, чем занимается Дэвид на протяжении недели?»
— И вот, — монотонно продолжал Харман, явно обделенный талантом рассказчика, — пару дней назад жена вдруг переключилась на гранолу. Без каких-либо причин. Похоже, от гранолы до грядущего развода — всего один шажок, согласны? Держу пари, что производители гранолы напечатали это мелким шрифтом где-нибудь на упаковке, но так, чтобы не бросалось в глаза.
Он тяжело выдохнул и привалился к спинке сиденья, словно получил сильный удар под дых. В каком-то смысле так оно и было.
— Вот что я вам скажу. Прежде чем затевать судебную тяжбу с производителями гранолы и подозревать худшее, попробуйте поговорить с женой. Не удивлюсь, если вы давно пропускаете ее слова мимо ушей. — Айона сердито смотрела на Дэвида, хотя бедняга менее всего нуждался сейчас в ее гневном взгляде. — Мы — «женщины в определенном возрасте» — просто хотим, чтобы нас видели, слышали и считались с нашим мнением. Нам нужно знать, что наши требования не относятся к разряду неуместных или чрезмерных.
Похоже, Айона слишком близко к сердцу приняла историю с женой Хармана, отнеся ее и на свой счет.
— Вы консультант по вопросам брака? — спросил Дэвид.
— Айона — журнальный психотерапевт, — ответил за нее Санджей и, не дав Дэвиду вымолвить ни слова, добавил: — Профессионал. Не какая-нибудь тетушка, которой плачутся в жилетку.