Худ служил в 1-м эскадроне карабинеров королевской армии и всю кампанию 1857–1858 годов, ту, что закончилась взятием Гвалиора[21], проделал сначала с сэром Колином Кэмпбеллом в Ауде и Рогильканде, затем с сэром Хью Роузом в Центральной Индии.
Капитану Худу, воспитанному в этой суровой школе — Индии, одному из видных членов клуба Мадраса, бородатому, рыжеватому блондину, недавно исполнилось тридцать лет. Хотя он принадлежал к королевской армии, его можно было принять и за офицера туземных войск, настолько за время своего пребывания на полуострове он «индианизировался». Если бы он и родился здесь, то не стал бы более индусом, чем теперь. Индия представлялась ему страной превосходной, землей обетованной, единственным краем, где человек может и должен жить. Здесь он нашел занятия на все вкусы. Храбрый солдат, он не имел недостатка в сражениях. Заядлый охотник, он оказался в стране, где природа собрала всевозможную дичь, пернатую и пушную. Отважный альпинист, он имел под рукой величественную горную цепь — Гималаи, где находятся высочайшие вершины земного шара. Смелый путешественник, он мог отправиться туда, где никто еще не бывал, в недоступные районы гималайской границы, и кто мог ему помешать? Страстный завсегдатай бегов, он знал предостаточно ипподромов в Индии, которые стоили в его глазах полей Марша и Эпсома[22]. В этом последнем пункте взгляды Банкса и Худа полностью расходились. Инженер в качестве «чистокровного механика» очень мало интересовался подвигами Гладиатора и Девы Воздуха[23].
Однажды, когда капитан Худ завел разговор на эту тему, Банкс заявил, что, по его мнению, скачки могли бы представлять интерес при одном условии.
— Каком? — спросил Худ.
— Если бы существовало условие, — серьезно сказал Банкс, — что жокей, пришедший последним, подлежит расстрелу на месте, у финишного столба и без промедления.
— Это мысль! — просто ответил капитан Худ.
И конечно, он не преминул бы лично испытать свой шанс.
Таковы были два постоянных посетителя бунгало сэра Эдуарда Монро. Полковник любил слушать, как они спорят о разных предметах, и их постоянные дискуссии вызывали подобие улыбки на его губах.
Оба славных товарища мечтали вовлечь полковника в какое-нибудь путешествие, чтобы помочь ему развеяться. Не раз они предлагали поехать на север полуострова и провести несколько месяцев в окрестностях тех «санаториев», где богатое англо-индийское общество охотно укрывалось во время жаркого сезона. Полковник неизменно отказывался от подобных предложений.
Что касается поездки, которую мы с Банксом намеревались совершить, то мы не надеялись на другой результат. В тот вечер вновь возник вопрос о путешествии. Выяснилось, что капитан Худ говорит ни более ни менее как о прогулке пешком на север Индии. Если Банкс не любил лошадей, то Худ не любил железных дорог.
Компромиссный вариант заключался, без сомнения, в том, чтобы путешествовать либо в коляске, либо в паланкине — по усмотрению, и сделать это довольно легко на больших, хорошо проложенных дорогах Индостана, которые содержатся в неплохом состоянии.
— Не говорите мне о ваших повозках, запряженных быками, о ваших горбатых зебу[24], — воскликнул Банкс. — Без нас вы бы до сих пор разъезжали в этих примитивных экипажах, как в Европе пять столетий назад!
— Э! Банкс, — возразил капитан Худ, — они стоят ваших обитых вагонов и ваших крэмптонов![25] Большие белые быки могут нестись галопом, и их можно менять на почтовых станциях через каждые две мили.
— И они тащат что-то вроде тартаны[26] на четырех колесах, где вас подбрасывает так, как не швыряет и рыбаков в их лодках в бушующем море!
— Ладно, Бог с ними, с тартанами, Банкс, — отвечал капитан Худ. — Но разве у нас нет колясок с тремя-четырьмя лошадьми, которые могут соперничать в скорости с вашими эшелонами-катафалками, достойными носить это похоронное название. Я бы лично предпочел простой паланкин…
25
Крэмптон — скоростной локомотив с большими колесами, назван по имени его изобретателя, английского инженера Т.-П. Крэмптона (1816–1888).