Баннистер встал с места:
— Милорд, поскольку этот свидетель будет давать показания через переводчика, а у нас есть свой польский переводчик, я хотел бы попросить переводчика, представленного моим высокоученым другом, произносить по-польски все вопросы громко и отчетливо, чтобы мы имели возможность возражать против формулировок перевода, если это окажется необходимо.
— Вы понимаете, что он сказал? — спросил судья.
Переводчик кивнул.
— Спросите, пожалуйста, доктора Лотаки, к какой религии он принадлежит и каким образом хотел бы принести присягу?
Последовали короткие переговоры.
— Он не принадлежит ни к какой религии. Он коммунист.
— Очень хорошо, — сказал Гилрей. — Мы разрешаем свидетелю выступать без присяги.
Лотаки, грузный человек с одутловатым лицом, говорил тихо, словно находился в трансе. Он сообщил свое имя и адрес в Люблине, где работал главным хирургом в государственной больнице. Он рассказал, что в 1942 году был арестован гестапо по ложному обвинению и только потом узнал, что немцы прибегали к такому способу, чтобы принуждать врачей к службе в концлагерях. Когда он прибыл в концлагерь «Ядвига», его направили в медчасть доктора Кельно. Это была их первая встреча. Он работал вместе с Кельно, но имел свою операционную, свою аптеку и свои палаты.
— Была ли медицинская служба организована доктором Кельно надлежащим образом?
— В тамошних условиях никто не мог бы сделать большего.
— И он хорошо обращался со своими пациентами и проявлял к ним личную доброту?
— Исключительную.
— Проводил ли он дискриминацию по отношению к пациентам-евреям?
— Я этого никогда не замечал.
— Когда вы впервые встретились с эсэсовцем доктором Адольфом Фоссом?
— В первый же день.
— Вы помните, как Фосс вызвал вас к себе и сказал, что вы будете делать операции в пятом бараке?
— Я этого никогда не забуду.
— Расскажите, пожалуйста, об этом милорду судье и господам присяжным.
— Про эксперименты Фосса всем известно. Меня он вызвал летом сорок третьего года, после того как отправили в газовую камеру доктора Дымшица. До тех пор операции для него делал Дымшиц.
— Вас вызвали вместе с доктором Кельно?
— Нет, по отдельности.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Фосс сказал мне, что мы должны удалять семенники и яичники у лиц, с которыми он экспериментирует. Я сказал, что не хочу в этом участвовать, и он сказал, что тогда оперировать их будет санитар-эсэсовец, а со мной будет то же, что с Дымшицем.
— Что вы предприняли после этого разговора с Фоссом?
— В отчаянии я обратился к доктору Кельно, который был моим начальником. Мы решили созвать совещание всех врачей, кроме доктора Тесслара, и совещание пришло к выводу, что мы должны делать эти операции в интересах пациентов.
— Так вы и поступали?
— Да.
— Много ли таких операций вы сделали?
— Я думаю, пятнадцать — двадцать.
— Делались ли эти операции с соблюдением всех правил?
— Даже тщательнее, чем обычно.
— И вы имели возможность наблюдать за тем, как оперировал доктор Кельно, а иногда он ассистировал вам. Был хоть один, повторяю, хоть один случай плохого обращения с пациентами?
— Нет, никогда.
— Никогда?
— Никогда.
— Доктор Лотаки, каково ваше профессиональное мнение — возникает ли опасность для пациента, если у него не удален орган, подвергнутый рентгеновскому облучению?
— Я не радиолог, я не имею по этому поводу никакого мнения. Я думал только о том, что иначе этих пациентов будут оперировать менее квалифицированные люди.
— Какое обезболивание вы применяли в этих случаях?
— Спинномозговую блокаду ларокаином после предварительной инъекции морфия для успокоения пациента.
— Не можете ли вы сказать нам, кто еще находился в операционной?
— Хирургический персонал, кто-то при инструментах. Доктор Кельно и я ассистировали друг другу, и всегда присутствовали Фосс и еще один-два немца.
— Вы когда-нибудь встречались с доктором Тессларом?
— Да, несколько раз.
— Каково было общее мнение о нем?
— В концлагере про всех ходили разные слухи. Я держался от этого подальше. Я врач.
— Значит, вы не были членом подполья — ни так называемого интернационального, ни националистического?
— Нет.
— И вы не питали никакого зла против доктора Тесслара, а он против вас?
— Никакого.
— Присутствовал ли когда-нибудь доктор Тесслар при операциях в пятом бараке, которые вы делали или на которых ассистировали?