— Никогда не знаешь наперед — а вдруг подвернется попавший в беду писатель.
Эйб заставил себя встать. В гостевой ванной было все необходимое, особенно для любовника. Из дома можно с собой ничего не брать. Бритва, лосьон после бритья, новая зубная щетка, таблетки от изжоги, пудра, махровый халат, шлепанцы и дезодорант. Приняв душ, он окончательно пришел в себя.
Леди Видман отложила «Таймс», сняла очки на тонкой золотой цепочке и налила Эйбу апельсинового сока.
— Так что происходит, леди Видман?
— Можно просто Сара. У наших друзей создалось впечатление, что Кельно в концлагере «Ядвига» был замешан в кое-каких довольно скверных делишках. Они попросили меня разобраться. Я активистка еврейской общины.
— Дело в том, Сара, что у меня возникли проблемы.
— Да, я знаю. Вам что-нибудь говорит имя Джейкоба Александера?
— Я знаю только, что это видный лондонский адвокат-еврей.
— Он много занимается еврейскими делами. Есть большая заинтересованность в том, чтобы вы остались ответчиком в этом процессе.
— Почему? Евреям понадобился еще один мученик?
— Кажется, появились кое-какие интересные новые показания.
Контора фирмы «Александер, Бернстайн и Фридман» занимала три этажа одного из зданий Линкольнз-Инна. Швейцар в цилиндре знаками указал леди Видман место на зарезервированной стоянке, где она поставила свой «бентли», и Эйб последовал за ней по лабиринту крохотных комнаток, скрипучих полов, бесконечных пачек бумаг, книжных полок до потолка, укромных уголков и деревянных лестниц.
Секретарша Александера по имени Шейла Лэм, молодая дама в мини-юбке, появилась в дверях маленькой приемной, где стоял стол, заваленный старыми подшивками «Панча», и сказала:
— Прошу пройти со мной.
Джейкоб Александер встал из-за письменного стола — высокий худой человек с гривой седых волос, похожий на изображение библейского пророка. Он тепло поздоровался с Кейди и заговорил глубоким голосом опытного раввина.
— Мы много совещались по этому поводу, — сказал он. — Нечего и думать о том, чтобы принести Адаму Кельно извинения в судебном заседании. Это будет воспринято как извинение перед нацистами за то, что мы осуждаем лагеря уничтожения.
— Я прекрасно понимаю, о чем идет речь, — сказал Эйб. — Но я хорошо знаю, каковы наши шансы. — Он пересказал пессимистические прогнозы Левина и добавил, что Шоукросс, вероятно, выйдет из процесса.
— К сожалению, мистер Кейди, вы стали международным символом в глазах как евреев, так и неевреев. Человек, написавший «Холокост», обязан принять на себя ответственность, отказаться от которой он не имеет права.
— На какую поддержку я могу рассчитывать?
Александер пожал плечами.
— Я не смогу оплатить ведение дела.
— Мы тоже, — сказал Александер. — Но после того, как мы вступим в бой, вы, надеюсь, получите поддержку.
— А если решение будет принято не в нашу пользу?
— Всегда можно объявить себя банкротом.
— Я слишком часто слышу это слово. Мне кажется, вы чересчур многого требуете. Я сам не чувствую абсолютной уверенности в том, что Кельно виновен.
— А если я убежден, что он виновен?
Эйб растерялся. До сих пор он надеялся, что найдется какая-то лазейка, которая позволит ему избежать процесса, сохранив хоть какое-то чувство собственного достоинства. Однако если ему предъявят неопровержимые доказательства, пути назад уже не будет.
Леди Видман и Александер испытующе смотрели на него. Неужели это тот человек, который написал «Холокост»? Неужели все его мужество — только на бумаге?
— Конечно, кто угодно готов стать героем, если это ему ничего не будет стоить, — сказал Эйб. — Я бы хотел посмотреть, чем вы располагаете.
Александр нажал на кнопку, и из динамика прозвучал голос Шейлы Лэм:
— Слушаю.
— Мистер Кейди и я вылетаем в Париж. Возьмите нам билеты на рейс около шести часов и забронируйте два одноместных номера в «Мерисе». Позвоните в Париж мистеру Эдельману, сообщите ему, когда мы прилетим, и попросите связаться с Питером Ван-Даммом и передать, что мы будем там сегодня вечером.
— Хорошо, сэр.
— Питер Ван-Дамм? — прошептал Эйб.
— Да, — ответил Александер. — Питер Ван-Дамм.
7
Питер Ван-Дамм тепло поздоровался с ними в холле своей роскошной квартиры на бульваре Мориса Барра. Кейди и Александера сопровождал Сэмюэль Эдельман — парижский представитель Международной федерации еврейских организаций.
— Это для меня большая честь, — сказал Эйб, пожимая руку прославленного на весь мир скрипача.