Баннистеру не удалось сохранить свою обычную невозмутимость.
— То-то я на днях заметил у себя в конторе Джозефсона.
— Да. До вас теперь не так просто добраться. По-моему, ваша партия собирается упаковать вас в пластик и держать в морозилке до самых выборов.
— Я уже с ними по этому поводу ругался. Какой же из меня получится премьер-министр, если я буду избегать острых вопросов?
— Так вы подумаете об этом?
— Конечно.
— Но имейте в виду одно, Том. Если вы возьметесь за это дело, на них будут давить изо всех сил.
Баннистер улыбнулся. Это случалось крайне редко, отчего каждая его улыбка приобретала особое значение.
— Вы, я вижу, принимаете это дело близко к сердцу. Скажите-ка, Сара, что за тип этот Абрахам Кейди?
— Манеры, как у грузчика, идеализм, как у наивного ребенка, голос, как у быка, пьет, как лошадь, и сентиментален, как теленок. Совершенно не джентльмен.
— Да, бывают такие писатели. Странная публика.
Кабинет Томаса Баннистера выглядел немного более щеголевато, чем у его коллег-барристеров — он был довольно богато и со вкусом обставлен, и только безобразные переносные электронагреватели на полу портили картину.
Баннистер и Кейди, оба — опытные бойцы, присматривались друг к другу, а Александер внимательно наблюдал за обоими.
— Ну хорошо, — сказал Томас Баннистер. — Значит, Кельно все это делал. И мы не допустим, чтобы это сошло ему с рук, так?
На лицах Кейди и Александера отразилось видимое облегчение.
— Мы все понимаем, какая огромная и трудная работа нам предстоит. В течение всего будущего года большая часть ее придется на вашу долю, Александер.
— Я не пожалею на это сил. Кроме того, мы не останемся без союзников.
— Господа, — сказал Эйб, — я убежден, что меня будут представлять самые лучшие силы, какие только есть. Я не собираюсь указывать вам, как вести дело. Но у меня есть одно условие. Ни при каких обстоятельствах Питер Ван-Дамм не должен давать показания в суде. Я знаю, что это осложняет нашу задачу, но уж лучше я проиграю дело. Это мое первое и единственное требование.
Александер и Баннистер переглянулись и погрузились в размышления. Благородство благородством, но это лишало их самого сильного козыря. «Да, это дело принципа, — подумал Баннистер. — А мне нравится этот Кейди».
— Мы сделаем все, что сможем, — сказал он.
— Вы действительно должны завтра уехать? — спросила Эйба леди Видман.
— Я хочу повидаться с Беном в Израиле. А Ванесса вернется со мной. Я должен сесть за работу.
— Мне будет вас ужасно не хватать, — сказала она.
— Мне вас тоже.
— Можно я устрою маленькую сцену?
— Вы же женщина, это ваше право.
— Вы знаете, что я вас обожаю, но я чертовски горда и не собираюсь стать еще одним экспонатом вашей коллекции. Я знаю, что могла бы сделать такую глупость и в вас влюбиться, и ревновать, как обыкновенная самка, и устраивать вам истерики, и выкидывать всякие идиотские штуки, как делают те женщины, которых я презираю. Но я знаю, что мне с вами не справиться, и это меня ужасно злит.
— Мне это очень лестно слышать, — сказал он, взяв обе ее руки в свои. — Только у меня есть одна проблема, Сара. Я не способен отдать всю свою любовь одной женщине. Только детям. И я не способен ответить на любовь такой женщины, как вы. Я не могу себя ничем связывать, даже в игре. Мы с вами — два вождя, нам только индейцев не хватает.
— Эйб…
— Да?
— Я понадоблюсь вам, когда вы вернетесь и начнется процесс. Я согрею вас.
— О'кей.
Она обняла его.
— Да нет, я все вру. Я же с ума схожу по вас, мерзавец вы этакий.
Он мягко отстранил ее.
— В самый первый раз, когда я вас увидел, я понял, что в вас есть что-то особенное. Вы леди. Когда джентльмен оставляет леди, он делает это так, чтобы не затронуть ее достоинство.
— Подготовьте мне счет. Я уезжаю в аэропорт примерно через час.
— Хорошо, мистер Кейди. Для нас была большая честь видеть вас в числе наших гостей. Ах да, сэр, кое-кто из прислуги принес с собой ваши книги. Вы не откажетесь их подписать, сэр?
— Конечно, нет. Пришлите книги ко мне в номер и приколите к каждой бумажку с фамилией ее владельца.
— Благодарю вас, мистер Кейди. Вас ждет в баре какой-то джентльмен.
Эйб медленно уселся напротив Шоукросса и заказал себе виски со льдом.
— Я передумал, — сказал Шоукросс.
— Почему? — спросил Эйб.
— Толком не знаю. У меня не выходит из головы Питер Ван-Дамм. В общем, Эйб, я считаю, что надо играть по правилам. Это единственный достойный путь. Я же англичанин, черт возьми!