2
— Вызывается сэр Адам Кельно.
Кельно встал из-за стола, где сидел со своим адвокатом, едва заметно улыбнулся Анджеле и Терри и поднялся на свидетельскую трибуну, стоявшую слева от судьи, непосредственно перед битком набитыми местами для прессы.
— На какой Библии вы хотели бы принять присягу?
— Я католик.
— Прошу принести католическую Библию.
Судья повернулся к Кельно:
— Я полагаю, вам предстоит довольно много времени провести на этой трибуне. Попрошу пристава принести вам стул.
— Благодарю вас, милорд.
Отвечая на вопросы сэра Роберта Хайсмита, Кельно сообщил, что закончил медицинский факультет, после начала войны вступил в ряды подполья, был арестован гестапо, осужден и летом 1940 года отправлен в концлагерь «Ядвига».
— Нас зарегистрировали, помыли, обрили с ног до головы и выдали полосатую одежду.
— Какие работы вы выполняли в первое время после прибытия в лагерь?
— Общие работы.
— Немцы знали, что вы врач?
— Может быть, знали, а может быть, и нет. Каждый день привозили тысячи заключенных, и им, возможно, было некогда разбираться в бумагах. Сначала я боялся сказать, что я врач, потому что немцы намеренно уничтожали образованных поляков-специалистов.
— Но потом вы изменили свое решение?
— Да. Я увидел, как люди страдают, и понял, что могу им помочь. Я не считал нужным дальше скрывать свою профессию.
— Вы сами стали жертвой условий, царивших в лагере, не правда ли?
— Я свалился с сыпным тифом и несколько месяцев был тяжело болен. Когда поправился, подал заявление о переводе в медчасть, и моя просьба была удовлетворена.
— Кроме тифа, что еще вам пришлось перенести?
— Личные унижения.
— Один, два раза?
— Десятки раз. Нас наказывали за все действительные или вымышленные проступки. Охранники гоняли нас — ходить шагом не разрешалось, только бегом. Обычным наказанием был бег на корточках на сотни метров, а тех, кто отставал, избивали. Кроме того, в лагере свирепствовала дизентерия, которой я тоже заболел. Тогда и объявил, что я врач. Немцы не могли справиться с эпидемией.
— А после того, как эпидемия прекратилась?
— Мне разрешили организовать операционную и принимать больных. Я лечил то, что попроще: фурункулы, абсцессы, небольшие раны.
— Все это происходило в конце сорокового года. Как бы вы охарактеризовали общее состояние медицинской службы в лагере?
— Как очень скверное. Нам всего не хватало, приходилось даже пользоваться бумажными бинтами.
— Работали ли с вами другие врачи из числа заключенных?
— Сначала — нет. У меня было только несколько помощников. Но скоро медчасть переполнили больные с гематомами.
— Объясните, пожалуйста.
— Это обширные кровоподтеки, особенно на ягодицах, сопровождаемые обильным внутритканевым кровотечением. Часто они оказывались инфицированными или гнойными. Иногда в них скапливалось до полулитра гноя. Такие больные не могли ни ходить, ни сидеть, ни лежать. Чтобы облегчить их страдания, я делал разрез и дренаж, после чего постепенно наступало заживление.
— Что было причиной этих гематом?
— Избиения, на которые не скупились немцы.
— Доктор Кельно, проводили ли вы в этот начальный период ампутации?
— Да, главным образом удалял пальцы на руках и ногах, отмороженные или сломанные при избиении.
Хайсмит снял очки и подался вперед, в сторону свидетельской трибуны.
— Доктор Кельно, — произнес он громко, — вы когда-нибудь делали операции, не вызывавшиеся необходимостью?
— Никогда. Ни тогда, ни потом. Никогда.
— В это время, с конца сорокового по сорок второй год, как с вами обращались?
— Много раз избивали.
— И какие последствия имели эти избиения?
— Огромные кровоподтеки, иногда величиной с футбольный мяч. Мучительные боли. У меня поднималась температура, отекали ноги, воспалялись вены и образовывались тромбофлебитные узлы, которые были прооперированы только после войны.
— Когда ситуация в лагере «Ядвига» стала изменяться?
— В середине сорок первого, когда Германия напала на Россию. «Ядвига» была большим рабочим лагерем, где руками рабов производилась разная продукция, необходимая Германии для ведения войны. Они поняли, что зверское обращение с заключенными приводит к потере слишком многих рабочих дней, и решили наладить более или менее приличную медицинскую службу.