— По скольку примерно операций проводилось во время каждого из этих вызовов в пятый барак?
— Ну, по одной-две.
— Но не по десятку?
— Нет, конечно, нет.
— И не по сотне?
— Нет.
— Удалось вам добиться прекращения этих экспериментов?
— Не вполне, однако мы постоянно давали понять, что мы против них, так что Фосс проводил лишь столько экспериментов, сколько ему нужно было, чтобы оправдать перед Берлином существование своего центра.
— Появлялся ли доктор Тесслар в пятом бараке в то время, когда вы проводили операции?
— Нет, никогда.
— Ни единого раза? Он никогда не видел, как вы оперируете?
— Марк Тесслар никогда не видел, как я оперирую.
— Так, ни единого раза, — перебирая лежавшие перед ним бумаги, повторил Хайсмит как будто про себя, чтобы это лучше дошло до сознания присяжных.
— Значит, с полного одобрения ваших коллег вы проделали максимум два десятка этих необходимых операций в числе двадцати тысяч других.
— Да. Мы только удаляли органы, убитые рентгеновским облучением. Если бы мы их не удаляли, то были опасения, что это приведет к развитию опухоли или рака. В каждом случае по моему настоянию операция регистрировалась в журнале.
— К несчастью, этот журнал утрачен навсегда, — сказал сэр Роберт. — Поэтому не будем о нем вспоминать. Расскажите, пожалуйста, милорду судье и господам присяжным, каким образом проводились эти операции.
— Видите ли, жертвы находились в тяжелом эмоциональном состоянии, поэтому я старался обращаться с ними особенно заботливо и объяснял, что операция делается для их же блага, чтобы спасти им жизнь. Я применял все свои медицинские познания и опыт и пользовался самыми лучшими обезболивающими средствами, какие были в моем распоряжении.
— Да, теперь об этих обезболивающих средствах. Вы, конечно, знаете, что в порочащем вас утверждении ответчика говорится, будто вы не пользовались обезболивающими средствами.
— Это абсолютный вымысел.
— Вы можете рассказать, какими обезболивающими средствами вы пользовались и каким образом?
— Да. Для операций на нижней части тела я предпочитал ингаляционному наркозу инъекции в спинной мозг.
— Вы придерживались такого же мнения и в Варшаве, в Лондоне и в Сараваке?
— Да, безусловно. Такая инъекция эффективнее расслабляет мышцы и обычно вызывает меньшее кровотечение.
— Вы поручали кому-нибудь делать эти инъекции перед вашими операциями в лагере «Ядвига»?
— Я делал их сам, потому что квалифицированного персонала не хватало. Сначала я давал предварительный укол морфия для обезболивания места инъекции, а потом инъекцию в спинной мозг.
— Причиняет ли это пациенту сильную боль?
— Нет, когда это делает специалист, больной ощущает только укол.
— Где вы вводили обезболивающие средства?
— В операционной.
— А как насчет послеоперационного ухода?
— Я сказал Фоссу, что должен пролечивать этих пациентов до полного выздоровления, и он согласился.
— И вы продолжали их посещать.
— Да, каждый день.
— Вы не помните, случались ли какие-нибудь осложнения?
— Только обычное послеоперационное состояние плюс скверные жизненные условия лагеря. В данном случае дело обстояло несколько хуже из-за психологической травмы, связанной с утратой половых желез, но они были так счастливы, что остались в живых, что тепло меня встречали и были в хорошем настроении.
— И все они выжили, не так ли?
— Из-за этих немногих необходимых операций никто не умер.
— Благодаря вашему мастерству и послеоперационному уходу?
Томас Баннистер медленно поднялся с места.
— Вам не кажется, сэр Роберт, что вы задаете наводящие вопросы?
— Приношу извинения моему высокоученому другу. Позвольте мне сформулировать вопрос иначе. Делали ли вы что-нибудь особенное для этих двух десятков пациентов?
— Я приносил им лишние порции еды.
— Теперь, доктор Кельно, давайте на некоторое время обратимся к другой теме. Вы были членом подполья?
— Да, я был членом националистического подполья, не коммунистического. Я польский националист.
— Там было два подполья?
— Да. Националисты организовались, как только мы попали в лагерь «Ядвига». Мы устраивали побеги. Мы поддерживали контакты с националистическим подпольем в Варшаве и во всей Польше, Мы работали на ключевых постах — в больнице, на радиозаводе, в канцелярии, где могли добывать лишние пайки и лекарства. Мы делали собственные радиоприемники.
— Сотрудничали ли вы с коммунистическим подпольем?