Градов и Мозарин еще несколько раз осмотрели площадку, но больше ничего не нашли. Майор не спеша оглядел место, где стоял угнанный автомобиль, и на этом закончил осмотр.
На высокую густолиственную березу села малиновка. Охорашиваясь, она расправила рыжие перышки на выпуклой грудке, потом нежно пощебетала. Майор с просветлевшим лицом смотрел на нее. Мозарин с неменьшим любопытством наблюдал за неожиданно расчувствовавшимся майором. А на обоих офицеров лукаво посматривал сержант, в котором малиновка будила детские деревенские воспоминания о вечерней росе, о тихих закатах солнца.
— Хорошо она распевает по веснам да в июне, — вздохнув, сказал он. — У вас зовут ее малиновкой, а у нас — зорянкой. По вечерним зорькам она поет…
Градов присел на мохнатый, горбатый пень и прикрыл глаза ладонью. Он пытался воссоздать в уме целостную картину событий, которые разыгрались здесь, на пепелище, обнесенном колючей проволокой.
…Позавчера, около двадцати одного часа, неизвестная молодая женщина, убедившись в безопасности, проникла в автомобиль доктора Иркутова, стоявший возле дома, где он проживает. Она погнала машину вовсю, где-то колесила и через час оказалась в переулке, выходящем на улицу Горького. В переулке она остановилась. А затем на огромной скорости «рванула» к улице Горького, на углу сшибла женщину и милиционера и скрылась. Несмотря на то, что уже стемнело, она фары не включила и не сигналила. Почему? Что заставило ее так поспешно умчаться? Испугалась? Заметила владельца похищенной машины или его родных?…
После двойного преступления — угона «Победы» и наезда — женщина под проливным дождем устремилась в другой конец города, к Сокольническому парку. Зачем? Вероятно, преступница уже знала это место, это пожарище. Или в Сокольниках ее ждали сообщники? Так или иначе, она или они действовали обдуманно: достали плоскогубцы, разрезали колючую проволоку, повели автомобиль на площадку, за деревья, прокололи две шины. Этим ловким маневром — проколом покрышек — преступники хотели ввести в заблуждение тех, кто обнаружит машину, и тем самым выиграть время.
И в самом деле: милиционер, наткнувшийся на машину, подумал, что водитель поехал в гараж за покрышками. Может быть, здесь, на площадке, преступники отсиживались в кабине, пережидая дождь? Потом вышли из машины, не заметив, что сбросили при этом ногой кусочек раздавленного ими еще раньше тюбика с краской «Берлинская лазурь». Да, вполне вероятно, что во время головокружительной гонки тюбик свалился под ноги водителю и был раздавлен. Как же иначе можно было испачкать подошвы ботинок о синюю краску? Ведь окурок «Люкса» измаран «Берлинской лазурью». Возможно, конечно, что неизвестные вообще не курили, а окурок «Люкса», как считает лейтенант, не имеет к ним никакого отношения. Надо немедленно обследовать кабину машины, поговорить с владельцем, узнать, мог ли оказаться в ней тюбик.
А теперь — самый трудный, основной вопрос: зачем преступница угнала машину, рискуя своей жизнью и свободой? Обычно угоняют машину, для того чтобы снять с нее ценные части и продать их. Но все они на месте. Может быть, машина угнана из озорства, под хмельком, чтобы показать удаль, лихо прокатиться? Или преступница, выслеженная оперативными работниками, пыталась уйти от преследования? Не исключено, что она могла прельститься каким-либо ценным багажом в автомобиле Иркутова. Наконец, машина могла понадобиться шайке для преступных целей. Версий много! Не теряя времени, надо прежде всего опросить потерпевших.
— Вот что, лейтенант, — сказал Градов, — я хочу сегодня же поговорить с доктором Иркутовым и осмотреть его «Победу».
6
Мозарин позвонил доктору на квартиру и от его дальней родственницы узнал, что семья Иркутовых живет сейчас на даче в Вешняках. Доктор в отпуске и в Москву наезжает редко, только в дни консультаций.
— Отправимся в Вешняки в шестнадцать часов, — предложил майор.
В назначенное время Градов и Мозарин мчались в машине по улицам Москвы, миновали окраины, выехали на шоссе. Скоро автомобиль свернул с шоссейной дороги на грунтовую. По обеим сторонам поплыли дачные поселки, перелески, между ними синими зеркалами сверкали пруды. В одном из них, оглашая воздух звонкими криками, барахтались коричневые от загара ребятишки. В другом, затерявшемся в березовой рощице, покрякивая, плыла утка с выводком глазастых птенцов, покрытых нежным, как на одуванчике, желтым пухом.