Отвечаю:
– Бывало и получше.
Голос гнусный. Сам провоцирую скандал - тем более что с Лисой это не фиг делать.
– Что-то случилось?
– Случилось… - цежу. - Я тут обнаружил нечаянно, что в доме… что в нашем доме чистые только кастрюли. И ещё холодильник.
Она перелезает через спинку дивана и мгновенно оказывается рядом, Есть у неё такое умение: мгновенно оказываться рядом. Какая-то нечистая сила. Японская ведьма Садако.
– Я не успела помыть посуду.
– А приготовить пожрать?
Она вроде как пристроилась к столу, чтобы с него убрать, и теперь охотно прекращает это занятие.
– Так, началось…
– Скорей бы кончилось?
– Ну, типа того.
Я подаю ей листовку.
– Особенно мне нравится слово «нежелательной»… Она садится и смотрит - не столько на меня, сколько мимо. Потом говорит:
– Там у тебя…
– А ведь я даже успел поверить твоему врачу. И давно?..
– Там сейчас…
– И давно ты их пьёшь?
– Ага.
– Понятно.
– Ну вот, теперь ты всё знаешь. Можешь заказать мне песню по радио. Кстати, вот-вот…
– Мне в этом месте надо смеяться?
Она внимательно смотрит мимо меня.
– Лиса!
Медленно переводит на меня взгляд. Откидывает волосы со лба. Глаза опухшие, белки в красных сеточках.
– Я, кажется, просила меня так больше не называть… - цедит медленно и опасно.
– А как тебя называть? Может, крошкой? Или рыбкой? А?
Лиса выуживает из-под стола квадратную бутылку скверного эстонского «Баллантайна» - его легко отличить от настоящего по поносному оттенку жидкости, наливает в залапанный пивной бокал и снова смотрит мимо меня.
– Что-то долго…
Я беру бокал и выплёскиваю пойло в раковину. Она выпячивает губу. - Хотела бы я знать, что тебя больше злит, котик, - говорит она медленно. - Что я типа хочу выпить или что я типа не хочу детей? И я должен ответить.