Подойдя к ней, я дотронулась до ее плеча, прощаясь, потом выключила свой рабочий компьютер и навсегда покинула гудящее здание.
Сидя дома, я оплакивала своих друзей. Я осталась совершенно одна со своей страшной тайной. Понимая, что стану следующей, я не подходила к телефону, не открывала, когда звонили в дверь. Через неделю я устала прятаться. Я поняла, что пришло время действовать. Рассказать людям правду.
Мы сможем собраться вместе и противостоять ему. Исправить опечатки в книгах. Убить Мозгоклюя.
Я вышла на улицу. Я пошла в центр.
Не успела я сделать и нескольких шагов, как из общего потока авто, блестящих под дождем, похожих на косяк рыб, идущий по течению, вынырнула черная машина. Какое-то время она тихо ехала следом, затем обогнала меня и плавно притормозила. Опустилось тонированное стекло, и в окне я увидела выпуклые глаза мозгоклюя. Он был при галстуке.
— Садитесь, — сказал он.
Я села. Машина тронулась и поехала медленно, приятно шурша шинами.
Мозгоклюй выглядел довольно обыденно, человеческий торс кончался маленькой птичьей головой с орлиным клювом. Дорогой костюм, белая рубашка. Я видела подобные манекены в витрине на одной из центральных улиц.
Машину вел другой мозгоклюй.
Мы ехали в полном молчании, тормозя на туманных светофорах. Мне было страшно, как в приемной у дантиста. Я кашлянула.
Мозгоклюй обернулся и посмотрел на меня лучистыми глазами, сияющими как фальшивые драгоценности. До меня донесся его тихий, вежливый, вкрадчивый голос.
— Добрый вечер, — сказал он, словно только меня увидел. — Ну что ж, давайте знакомиться.
— Тогда представьтесь, — хорохорясь, сказала я.
— Зовите меня, скажем, Иван Иванович. Как ваше здоровье?
— Спасибо, не жалуюсь.
— А как вообще ваши дела? — участливо спросил он.
— Слушайте, — озлилась я, — вы что, позвали меня, чтобы узнать, как мои дела?
— Ну зачем сразу волноваться, — сказал Мозгоклюй. В его глазах читался укор. Он вздохнул. — Вас рекомендовали нам как человека неглупого, образованного. Наблюдательного… Не скрою, мы приглядывались к вам. Нам известно, что в последнее время у вас возникли… некоторые сложности.
— Послушайте, — сказала я. — Незачем ходить кругом да около. Я знаю, кто вы.
Мозгоклюй склонил небольшую голову, готовясь меня выслушать.
— Я знаю, что вы захватили наш мир, — сказала я, и сердце мое сжалось. Однако возражений не последовало, поэтому я продолжила.
— Не знаю, когда вас заинтересовала наша планета. Но однажды вы появились. Этот момент стал концом нашей цивилизации. Быть может, вы не сразу решили захватить нас, сперва вы наблюдали. И вот момент настал. У вас была вся необходимая информация, но и тогда вы не стали действовать грубой силой. Вам надо было не уничтожить нас, но изменить. Вы начинали исподволь. Это была атака сразу по всем направлениям — но атака тихая, не встречавшая сопротивления. Стоило вам клюнуть человека в затылок — как он становился вашим. Со временем вы расставили всюду своих адептов, клюнутых. Они заняли все ключевые позиции, все важные посты, от государственных чиновников до журналистов, писателей и педагогов. Вас интересовали те области, которые дают власть над умами. Чем сильней вы становились, тем более открыто действовали.
О, это был тщательно продуманный, разветвленный и умный план! Но мне удалось вычислить его основные пункты. В него входят и регулярные прививки от гриппа, то есть вакцина, разрыхляющая сознание, которая была успешно вами выдана за лекарство от простуды. И просмотры телепередач: в игровой форме вы обучали человечество новым правилам, и одновременно облучали его, изменяли структуру клеток колебаниями эфира.
Вам недостаточно было ментальных изменений, и вы стали трансформировать наш организм. Для этого вы внедрили диеты, заручившись поддержкой стоматологов, воспевавших красоту и белизну зубов. Вы исключили чай, кофе, сигареты, мясо, жир. Человек есть то, что он ест. Вы меняли нашу пищеварительную систему.
Наш запах вам почему-то неприятен, особенно запах пота. Вы не хотите, чтобы мы производили какие-нибудь выделения. Вы пропагандируете эту идею с помощью рекламы чистящих средств. Миллионы женщин по вашей милости превратились в енотов-полоскунов.
Вы навязываете нам новую орфографию и грамматику, воздействуя на наш главный способ общения — язык. Вы хотите, чтобы язык стал общим, усредненным вариантом. Вам недоступна красота языка. Вы упрощаете и кастрируете его, не понимая, что как человек излагает свои мысли — так он и думает. Примитивный язык неизбежно приводит к примитивному мышлению. История человечества уже знавала творцов Вавилонской башни.
Вы не обошли вниманием и наш основной инстинкт — здесь вы были особенно аккуратны, проводя для начала идеологию неразборчивости. С той же целью вы ввели метросексуалов и привили страх перед целлюлитом. Вы хотите полностью уничтожить различия между мужчинами и женщинами. Вы не властны над любовью, не понимаете ее сути — и хотите максимально упростить и удешевить способ размножения. Вы сводите отношения между мужчинами и женщинами к функциональности. Этим вы их обесцениваете. Ваш идеал — почкование.
Вы решили — кто дал вам это право? — оставить нам только три функции: строительство, война и передача мысли. Строителей вы растите при помощи шоу «Дом-2». Бойцов для своих захватнических войн натаскиваете боевиками. Медиумов-ретрансляторов — любовными романами и слезливыми сериалами, развивающими чувствительность.
Вы клюете людей по ночам в головы, лишая разума, то есть самого ценного дара. Но вы не в состоянии понять, что человечество не может существовать без столь тщательно уничтожаемой вами разницы потенциалов. Глобализм — одна из самых дурацких ваших затей. Противоречие заложено в самой сути человека. Вы решили все свести к общему знаменателю — вот ваша ошибка. Ток не будет течь по проводам, если не будут существовать плюс и минус. Так оставьте же нам наши добро и зло, правду и ложь, мужчин и женщин, умных и глупых, богатых и бедных, бездарных и талантливых, рай и ад, веру и неверие, душу и тело!..
Выпалив все это, я остановилась, ожидая, что он будет все отрицать или набросится на меня и разорвет на части страшным клювом. Но Мозгоклюй молчал. Потом он заговорил — все тем же ласковым спокойным тоном, словно имел дело с ребенком.
— Да, — сказал он, — вы наблюдательны. Вы подробно, в деталях описали наш план. Я впечатлен.
— Правда, — сказал он, — вы допустили одну ошибку. А именно: вы поставили знак минуса везде, где должен стоять плюс. Вы верите в прогресс?
— Ну допустим, — сказала я, краснея.
— Вы смущены? А, ну как же, вы ведь не любите пафоса. Конечно, — сказал он устало, — вы думаете, что в будущем все как один должны стать интеллигентными, хорошо воспитанными, интеллектуальными, образованными, беспрестанно острить, писать без ошибок и самозабвенно любить окружающих. Вот ваша утопия. Однако… Представьте себе на минуту, что это — ваши, сугубо личные ценности. Никому, кроме вас, не нужные. Надо смотреть на вещи шире, — сказал он, пожав плечами.
— Итак, прогресс. Чем он измеряется? Количеством компьютеров и холодильников на душу населения? Конечно, нет. Мы изучили вашу историю. Извечной мечтой человечества была гармония. Взаимопонимание. Которое так и не было вами достигнуто, хотя времени у вас было предостаточно.
Мы поможем вам осуществить вашу мечту.
Да, мы меняем человеческий организм, побочным результатом чего становится исчезновение запахов. Однако сам по себе запах нас не раздражает. Проблема в том, что запах у каждого свой, это разобщает. Язык, орфография? Что важнее для человечества — взаимопонимание или правила грамматики? Которые все равно есть постоянно меняющаяся условность? Сто лет назад вы жизни себе не представляли без буквы ять, теперь вы прекрасно обходитесь без нее, но рыдаете над буквой ё, словно у вас отнимают ребенка.