Потом мы зажгли свет, и доктор стал производить наблюдения над морским дном.
— Несмотря на всю глубину, мы все же не забрались достаточно глубоко, чтобы увидеть характерные породы низших слоев океана, — говорил он. — Но это не по нашей вине. Может быть, в другой раз с более длинным канатом…
— Типун вам на язык! — взвыл Биль. — Бросьте и думать об этом!
Маракот улыбнулся.
— Ну, вы скоро привыкнете к этим глубинам, Сканлэн. Ведь этот спуск не последний…
— Чорт знает что! — возмутился Биль.
— Да, привыкнете, и это вам покажется не опаснее, чем спуститься в трюм «Стратфорда». Вы увидите, мистер Хедлей, что данная почва, насколько мы можем ее рассмотреть сквозь плотный слой животных и губок — не что иное как застывшая лава, что указывает на древнейшее вулканическое происхождение этого плато. Я склонен думать, что это обстоятельство вполне подтверждает мое первоначальное предположение, и мы действительно находимся над вершиной архаического вулкана, а следующая за ней «Маракотова бездна», — он подчеркнул название, — не что иное, как кратер вулкана. Мне пришло в голову — и это будет весьма любопытно — медленно двигать нашу кабинку, пока мы не доберемся до края «Бездны» и не изучим как следует формацию этих мест. Я надеюсь увидеть обрыв невероятной глубины, уходящий перпендикулярно вниз к самому дну океана.
Этот опыт казался мне опасным; кто знает, насколько крепок наш канат, выдержит ли он могущее встретиться сильное подводное течение. Но для Маракота понятие опасности не существовало, раз дело шло о научных исследованиях. Я затаил дыхание, когда легкое содрогание стальной кабинки, раздвигавшей длинные плети колыхавшихся водорослей, показало, что канат натянут крепко и тащит нас за собой. Канат блестяще выдержал нашу тяжесть и с постепенно возрастающей скоростью мы стали скользить по дну океана. Маракот с компасом в руке отдавал по телефону распоряжения переменить направление или подтянуть кабинку повыше, чтобы перескочить через подводные препятствия.
— Базальтовое кольцо вряд ли больше двух километров в ширину, — объяснил он. — По моим соображениям, пропасть расположена западнее того места, где мы опустились. А если так, то мы очень скоро доползем до нее…
Мы беспрепятственно скользили над вулканическим плато, поросшим золотыми водорослями и сверкавшим тысячами фантастических красок.
Вдруг доктор схватил трубку телефона:
— Стоп! — закричал он. — Мы теперь на месте!
Внезапно перед нами раскрылась чудовищная пропасть. Жуткое место, кошмарное зрелище! Блестящие черные грани базальта круто спускались вниз, в неизвестное. Края пропасти поросли мохнатыми свисающими водорослями, извивавшимися, как плющ по стене; за этой колеблющейся, точно живой стеной были гладкие блестящие стены провала. Даже наши сильные прожектора не могли одолеть мрака бездны. Мы зажгли мощный сигнальный фонарь Лукаса и направили вниз сильный сноп параллельных лучей. Они падали в бездну все ниже и ниже, не встречая препятствий, пока не затерялись в непроглядном мраке.
— Это поразительно, это чудовищно! — воскликнул Маракот, и на его худом лице появилось довольное выражение, — нечего и думать, что такую глубину можно найти еще где-нибудь. Существует пропасть «Челленджера» в восемь тысяч метров у Ладронских островов, есть открытая «Планетой» пропасть в десять тысяч метров близ Филинтии и ряд других, но весьма вероятно, что «Маракотова бездна» совершенно исключительна как по крутизне спуска, так и по узости диаметра! Неудивительно, что она укрылась от наблюдений многих гидрографических экспедиций, составлявших карту Атлантики. Едва ли можно сомневаться, что…
Он замер на полуслове, и на его лице застыло выражение любопытства и удивления. Мы с Билем, бросившись к иллюминатору, окаменели при виде поразительного зрелища.
Какое-то крупное животное поднималось к нам по световому туннелю из глубин пространства. Оно было еще далеко и освещено слабо, и мы едва могли различить огромное черное тело, медленными хищными движениями поднимавшееся все выше и выше. Карабкаясь каким-то непонятным образом, оно ползло уже по краю пропасти. Вот оно приблизилось, и в более ярком свете мы смогли яснее рассмотреть чудовище. Это было существо, неизвестное науке, но в нем был ряд особенностей, известных каждому из нас. Это была помесь чудовищного краба с гигантским раком; две гигантские клешни торчали у него по бокам и пара тяжелых громадных усов вибрировала над черными круглыми злыми глазами на выкате. Панцырь светложелтого цвета имел в окружности метра три, а в длину чудовище, не считая усов, было не меньше десяти метров!..
— Поразительно! — воскликнул Маракот, лихорадочно царапая в записной книжке. — Глаза на подвижных члениках, эластичные суставы — род «Crustaceae», вид неизвестен. «Crustaceus Maracoti…» Почему бы и не так, а?
— Чорт с ним, с его именем! Ей-ей, оно лезет прямехонько на нас! — закричал Билль. — Слушайте, док[18]), а не лучше ли нам выключить свет?
— Один момент! Один момент! Только набросаю его очертания! — воскликнул натуралист. — Да, да, теперь тушите.
Он щелкнул выключателем, и снова мы очутились в непроглядной темноте, прорезаемой фосфоресцирующими точками, пролетавшими, как метеоры в безлунную ночь.
— Это самая скверная скотина в мире, — проворчал Биль, вытирая пот со лба. — Чувствуешь себя, как после бутылки контрабандного самогону.
— Действительно у него страшный вид, — заметил Маракот, — но еще страшнее иметь с ним дело и испытать силу его клешней. Однако, в стальной кабинке мы в полной безопасности и можем наблюдать его в свое удовольствие…
Только что он произнес эти слова, как раздался точно удар тарана по внешней стенке кабинки. Потом царапанье, скрежет и новый удар…
— Слушайте, ему хочется к нам! — в ужасе закричал Биль. — Нет, право, надо было написать на дверях: «вход посторонним воспрещается».
Он старался шутить, но дрожащий голос выдавал его волнение. Сознаюсь, что и у меня поджилки затряслись, когда я убедился, что чудовище ощупывает нашу кабинку, размышляя, что это за странная банка и найдется ли в ней съестное, если ее умеючи вскрыть.
— Он не может нам повредить, — сказал Маракот, но в голосе его не чувствовалось уверенности. — Может быть, лучше избавиться от него?
И он крикнул в телефонную трубку капитану:
— Поднимите нас на десять-пятнадцать метров!
Через несколько минут мы поднялись над равниной из лавы и закачались в покойной воде. Но дьявольский рак не отставал. Вскоре мы снова услышали царапанье и постукиванье клешней, которыми он продолжал ощупывать кабинку. Было ужасно жутко сидеть в темноте и чувствовать смерть в двух шагах от себя. Выдержит ли стекло, если по нему стукнет страшная клешня? Этот безмолвный вопрос волновал каждого из нас.
Но вскоре выявилась новая страшная опасность. Постукиванье перешло на крышу, и мы почувствовали легкое покачиванье.
