— Чорт возьми! Вы ходите проткнуть свое жало сквозь земную кору?
Он закрыл глаза от удовольствия:
— Вы видите перед собою того, — сказал он, — кто первый проникнет сквозь эту твердую защитную броню. Я даже могу говорить об этом в настоящем времени и сказать: который проникает!
— Вы уже сумели это сделать?
— С благосклонной помощью Мордена и Компании. Думаю, могу теперь сказать: да, я это сделал. Несколько лет неустанной работы, производившейся днем и ночью всеми существующими видами сверл, буров, землечерпалок и взрывчатых веществ, наконец, привели нас к цели.
— Неужели вы хотите сказать, что вы пробили кору?
— Если ваше замечание выражает удивление, — это ничего, удивление пройдет. Если же оно обозначает недоверие?..
— Нет, сэр, ничего подобного!
— В таком случае примите мое утверждение, отбросив комментарии. Мы пробили кору. Толщина ее оказалась около 14422 ярдов[75]) или, в круглых цифрах, — восемь миль. Вам будет небезъинтересно узнать, что в периоде работы мы имели счастье натолкнуться на мощный пласт угля, который, вероятно, со временем сможет окупить все расходы нашего предприятия. Главным нашим затруднением были подземные источники в нижне-меловых слоях и пески Гастингса, но мы их преодолели. Теперь мы достигли нижнего этажа, а в нижнем этаже будет работать никто иной, как мистер Пирлесс Джонс. Вы, сэр, представляете собою комара, а ваш артезианский бур будет комариным жалом. Мозг сделал свое дело, мыслитель может отойти в сторону. Теперь очередь механика, «несравненного» механика с его металлическим жалом. Вам теперь ясно?
— Но вы упомянули цифру: восемь миль! — воскликнул я. — Известно ли вам, сэр, что пять тысяч футов[76]) считается пределом возможности артезианского бурения? Я лично знаком с одним колодцем в Верхней Силезии глубиной в 6200 футов, но это исключительная вещь, своего рода чудо техники.
— Вы меня не поняли, мистер Несравненный. Либо мои объяснения, либо ваш мозг — недостаточно ясны, и я не буду настаивать, что именно. Я прекрасно осведомлен о пределах артезианского бурения. Я не истратил бы миллионов фунтов стерлингов на колоссальный туннель, если бы мог обойтись грошовым буреньем в шесть тысяч футов. Все, что я от вас требую, — это приготовить бур, обладающий наивысшей остротой, но не более ста футов в длину и приводимый в действие электрическим мотором. Совершенно достаточно обыкновенного ударного бура, поднимающегося обратно силой собственного веса.
— Но почему с электромотором?
— Я здесь для того, чтобы давать приказы, а не разъяснения, м-р Джонс! Слушайте! Прежде чем вы окончите свою работу, может случиться, — повторяю: может случиться, — что ваша жизнь будет зависеть от того, что бур можно будет приводить в действие электричеством на расстоянии. Я надеюсь, это возможно будет сделать?
— Конечно, это можно сделать.
— Тогда приготовьтесь. Не все еще готово для вашего активного выступления, но вы теперь же приступите к его подготовке. Больше мне нечего вам сказать.
— Но мне необходимо, — возразил я, — знать, через какого рода почву будет проходить бурав: песок, или глину, или мел, — каждый вид почвы потребует особого обращения.
— Тогда, скажем, — слизь, желе, — ответил Челленджер. — Да, теперь мы будем предполагать, что вашему буру предстоит пробить слой слизи. А теперь, м-р Джонс, я должен сосредоточиться на довольно серьезных вопросах и поэтому пожелаю вам доброго утра. Формальный контракт, с упоминанием суммы ваших расходов и всего прочего, вы можете подписать с главным руководителем работ.
Я поклонился и повернулся, чтобы итти, но, не дойдя до двери, остановился. Любопытство одолело. Он яростно писал, тупым пером царапая бумагу, и сердито посмотрел на меня.
— Ну, сэр, чего еще? Я надеялся, что вы ушли?
— Я только хотел спросить вас, сэр, какова может быть цель этого невероятного эксперимента?
— Прочь, сэр, прочь! — сердито крикнул он. — Старайтесь возвыситься над меркантильными и утилитарными коммерческими соображениями. Пошлите к чертям ваши испытанные деловые стандарты. Наука ищет знания. Узнать раз навсегда, кто мы, почему и где мы находимся — разве это не величайшее дело? Идите, сэр, идите!
И опять его огромная косматая голова склонилась над бумагами, и борода разметалась по столу. Тупое перо заскрипело еще пронзительнее прежнего.
Я ушел от этого необыкновенного человека, а в голове моей вихрем кружились мысли о странном предприятии, участником которого я только что стал.
Придя в свою контору, я застал широко улыбавшегося Тэда Мэлона, который ждал результатов моего визита к Челленджеру.
— Ну? — воскликнул он. — Не стало хуже? Ни драки, ни покушения на вашу жизнь? Наверно, вы были с ним очень тактичны. Что вы думаете о старике?
— Самый тяжелый, наглый, нетерпимый, самовлюбленный человек из всех, кого я встречал, но…
— Вот, вот! — перебил Мэлон. — Все мы доходим до этого «но». Верно: он именно таков, как вы говорите, и даже много неприятнее, но чувствуешь, что такого большого человека нельзя измерять нашей обычной меркой, и от него можно вынести то, чего не позволишь никому на свете. Не так-ли?
— Ну, я не настолько близко его знаю пока, чтобы уверенно ответить, но должен признаться, что если он не просто буйно-помешанный, и если то, что он утверждает — правда, тогда он действительно выдающаяся личность. Но правда ли?
— Разумеется, правда, — Челленджер всегда прав. Ну, до чего же вы договорились? Говорил он вам о Хенгист-Даун?
— Да, мельком…
— Ну, так поверьте мне, что это предприятие колоссально, — колоссально по замыслу и по выполнению. Он ненавидит всех журналистов, но доверяет мне, зная, что я не сообщу больше того, на что он меня уполномочит. Поэтому мне известны его планы, по крайне мере, многие из них. Это такая хитрая старая птица, что никогда не знаешь, что у него творится там, на донышке. Как бы то ни было, я знаю достаточно, и могу уверить вас, что Хенгист-Даун — совершенно конкретное предложение, почти окончательное. Мой вам совет: пока просто ждите событий, но подготовляйтесь к ним, приводите в порядок свои материалы. Вы довольно скоро получите известия или от него, или от меня.
Известия пришли от самого Мэлона. Через несколько недель рано утром он явился ко мне в контору:
— Я к вам от Челленджера, — заявил он.
— Вы вроде рыбы-пилота при акуле.
— Я горжусь тем, что для него я что-то значу. Он в самом деле удивительный человек. Все готово, и все его рассчеты подтвердились. Теперь ваша очередь, а затем он даст сигнал к поднятию занавеса.
— Не поверю, пока не увижу собственными глазами, но у меня все уже готово, упаковано, и остается только уложить на грузовик. Я могу приступить в любой момент.
— Тогда приступайте теперь же. Я отрекомендовал вас, как на редкость энергичного и пунктуального человека; смотрите, не подведите меня. Итак, отправимся по железной дороге, и по пути я сообщу, что вам предстоит делать.
Было ясное весеннее утро (для точности — 22 мая), когда мы пустились в это фатальное путешествие, приведшее меня к событиям, отныне ставшим историческими. По дороге Мэлон передал мне письмо от Челленджера, являвшееся для меня инструкцией.
Сэр:
По приезде в Хэнгист-Даун благоволите явиться в распоряжение мистера Барфорт, главного инженера, посвященного в мои планы. Мой молодой друг Мэлон, податель сего, также имеет к этому отношение и может избавить меня от непосредственных переговоров. В настоящее время мы закончили обследование некоторых феноменов шахты на уровне 14000 футов и ниже, которое всецело подтвердило мои гипотезы о природе массы планеты. Но требуются еще более веские доказательства, прежде чем я смогу произвести должное впечатление на ограниченные взгляды современного научного мира. Эти доказательства надлежит добыть вам, а они будут свидетелями. Спускаясь в лифте, вы заметите, что проходите постепенно: залежи вторичного мела, угольные пласты, девонские и кембрийские отложения и, наконец, гранит, через слой которого проходит большая часть нашего туннеля. Дно его в настоящее время покрыто тарполином[77]), и я запрещаю вам снимать его слой, поскольку всякое грубое прикосновение к чувствительной внутренней пленке земного ядра может привести к чудовищным результатам. По моему распоряжению, поперек шахты укреплены две крепких балки, с настилом в двадцати футах над ее дном, и между ними оставлено небольшое пространство. Оно будет играть роль зажима для ваших приборов артезианского бурения, в частности, — для трубы. Бура в пятьдесят футов длиной вполне достаточно: на двадцать футов он будет опущен под настил, так что коснется непосредственно слоя тарполина. Если вы дорожите своей жизнью, не опускайте его ни на дюйм ниже. Тридцатифутовая часть бура будет высовываться над настилом и, когда вы установите его, мы определим, что в почву он войдет не меньше, чем на сорок футов. Поскольку субстанция почвы здесь чрезвычайно мягкая, я полагаю, что вам даже не понадобится двигательной силы, и труба собственной тяжестью проникнет в те слои которые мы еще не вскрыли. Этих инструкций совершенно достаточно для нормально-развитого человека, но я несколько опасаюсь, что вам потребуются дополнительные разъяснения, о которых сообщит мне наш юный друг Мэлон.
77
Тарполин — плотная, не пропускающая тепла и влаги мастика, употребляемая в строительной технике (для покрытия полов и др.).
Составной частью являются смолистые вещества.