Волк спас человека. Он геройски сопровождал его, раненый на смерть…
Несколько минут спустя, уцелевший агент прибежал на лужайку по следам крови волка.
Он тоже достиг своей цели, так как Гламис, преступник, которого он разыскивал, был перед ним, беззащитный. Он рыдал, как дитя, прижимая к своей груди голову огромного мертвого волка.
При шуме шагов полицейского Гламис поднял глаза с полным безразличием к окружающему.
— Хорошо, — сказал он, попрежнему обнимая голову своего мертвого друга. — Хорошо. Я пойду с вами. Меня больше здесь ничто не удерживает, ничто!
ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК
ИЗ АТЛАНТИДЫ
Научно-фантастическая повесть А. Р. Беляева
Американский миллиардер Солли организует подводную экспедицию на дно Атлантического океана для розыска Атлантиды, — материка и государства, поглощенных волнами океана.
После долгих поисков, Атлантида найдена. Участник экспедиции, профессор Ларисон, изучавший на месте остатки культуры атлантов и сохранившуюся «бронзовую библиотеку», воспроизводит жизнь Атлантиды в повести «Последний человек из Атлантиды». Им взято время, предшествовавшее катастрофе. Последний царь Атлантиды, Гуам-Атагуераган, ссорится с кастой жрецов, желая восстановить неограниченность царской власти. Жрецы решают «убрать» негодного царя, провоцируя восстание рабов, и посадить на престол брата царя, слабовольного Келетцу-Ашинацака.
Вместе с этой социальной борьбой, переплетаясь с нею, протекает борьба личных страстей: дочь царя, — царевна Сель и великий скульптор— раб Адиширна-Гуанч любят друг друга. Любовь сына жреца — Акса-Гуама к рабыне Ате (сестре скульптора) заставляет Акса-Гуама примкнуть к восстанию рабов.
Восстание приближается. Акса-Гуам назначает собрание рабов в старых шахтах. Не дремлют и жрецы. Чтобы побудить безвольного Келетцу-Ашинацака занять престол его брата, — царя Атлантиды, они вызывают «тень его отца», которая предсказывает, что престол Атлантиды ждет Келетцу-Ашинацака. Но последний продолжает колебаться.
Приближающаяся вулканическая катастрофа дает знать о себе: все чаще происходят подземные толчки. Но увлеченные общественной и личной борьбой, атланты еще мало обращают внимание на эти признаки надвигающейся катастрофы, которая должна сразу оборвать всю их человеческую суету.
— «На наш век хватит, — а там… пусть хоть все пирамиды лопаются, как скорлупа печеных яиц», — говорит один из жрецов.
IX. «Змееныш»
— Кончено!
Адиширна-Гуанч положил бронзовое зубило и молоток, отошел от статуи и окинул ее взглядом.
Перед ним, как живая, стояла Сель в короткой легкой тунике, с копьем в правой руке, приготовленном для метанья. Вся фигура дышала порывом. Правая нога выдвинута вперед и согнута в колене. Левой рукой, на ремешке, она сдерживала пару остромордых, поджарых собак с напряженными для прыжка мускулами. Волосы Сель были плотно обтянуты лентой, сколотой впереди булавкой в виде полумесяца. Этот полумесяц символически изображал ее имя[3]).
Адиширна залюбовался своим произведением. Такой он увидел Сель в первый раз, на охоте, в лесу.
Большая луна уже поднялась над океаном. Лунный луч скользил по мраморному лицу статуи и Адиширне показалось, что Сель улыбнулась ему.
В порыве любви, он подошел к статуе и поцеловал ее в холодные мраморные губы.
— Кхе, кхе, кхе… боги святые, он с ума сошел…
Адиширна в смущении, отпрянул от статуи и обернулся.
Перед ним стояла нянька царевны Сель — бабушка Гу-Шир-Ца.
— Что случилось? Говори скорее!
Ца стала рыться непослушными, старческими руками в складках своей одежды, причитая и охая, наконец, извлекла свернутый кусок материи и подала Адиширне.
— На вот… читай…
Адиширна вырвал из рук Ца кусок материи, раскрыл и в волнении стал читать при свете луны.
Потом он вскрикнул, засунул послание за пазуху, и быстро убежал.
Адиширна-Гуанч мчался по широким улицам к Священному Холму.
Граждане Атлантиды наслаждались прохладой ночи.
Из темной зелени садов неслись звуки песен, флейт и воркование китцар[4]).
Дома были освещены. Отдернутые занавесы меж колонн открывали вид на внутренние помещения. Атланты возлежали у столов, увитых розами и уставленных блюдами и чашами. Рабы наливали вино в чаши тонкой рубиновой струей, высоко поднимая узкие, длинные амфоры. Слышались шутки и смех.
…Ты мало пьешь, оттого и боишься землетрясения, — услышал Адиширна отрывок фразы. — Пей больше, и ты привыкнешь к колебаниям почвы. Земля пьяна и шатается. Будем пить и мы. Раб, вина!..
Адиширна продолжал быстро итти. В густой тени лавровой рощи зазвучала веселая песня. Чей-то женский голос пел:
Мужской голос отвечал:
Оба голоса слились в дует:
Раздался смех и звук поцелуя. Но и в шутках и в песнях, которые слышал Адиширна, ему чудилась затаенная тревога. Будто предчувствие надвигающейся опасности томило людей смутной. тоской, и они старались забыться в веселье…
Адиширна взошел на под’емный мост у Священного Холма.
— Кто идет? — окликнул воин.
— Адиширна, раб. Меня вызвали во дворец Шишен-Итца починить трубы в ванной комнате.
Адиширна-Гуанч, гениальный скульптор и ювелир, которые родятся один раз в тысячелетие, — принужден был исполнять по требованию жрецов и царя самые различные работы, вплоть до починки водопроводов и дверных замков.
Адиширну знали на Священном Холме, и он беспрепятственно переступил запретную черту.
На холме не было такого оживления, как в самом городе. Дворцы стояли особняками, окруженные высокими стенами.
Адиширна свернул на боковую дорогу, густо обсаженную кипарисами. Кипарисы стояли сплошной стеной, и здесь было почти темно. Пахло смолистой хвоей. Впереди послышался треск песка под чьими-то сандалиями. Адиширна спрятался меж кипарисов.
Медленней походкой, напевая под нос песню, прошел один из сторожей. Когда его шаги замолкли вдали, Адиширна отправился дальше. В конце аллеи светились огни дворца. Адиширна пробрался через чащу кипарисов и стал, в обход, приближаться ко дворцу. Занавесы между колонн были закрыты. За ними слышались голоса. На площадке перед дворцом, у одной из колонн, укрывшись за кустом олеандра, стоял раб Куацром— слуга в доме жреца Шишен-Итца, и подслушивал.