Президент был бледен. От любого совершаемого им движения, его пальцы непроизвольно подрагивали, и потому он старался вовсе не двигаться. Несмотря на контроль над собой, продолжало подрагивать одно глазное яблоко, но этого, собравшиеся в кабинете, как он полагал, не заметят.
Все молчали. Молчал и он. На превращенной в экран стене кабинета шел прямой репортаж одного из телеканалов.
По Имперскому проспекту в направлении президентского дворца двигалось шествие, во главе с теми, кто еще пару часов назад были мертвы. Камеры то и дело крупным планом показывали знакомые Президенту по докладам политической полиции лица «обезглавленных» подчиненными Министра Безопасности коммунистов и анархистов. Теперь рядом с воскресшими шли закованные в броню гвардейцы и карабинеры со щитами, а за ними — по самым грубым подсчетам, двухсоттысячная масса, скандирующая антиправительственные лозунги. Периодически, примерно дважды в минуту, на экран выводилось изображение с установленной на летающем дроне камеры, дававшей панорамный обзор с высоты птичьего полета, и тогда собравшиеся в президентском кабинете видели, как в небе над шествием медленно плыла серебристо-белая сфера.
Когда шествие приблизилось к окружавшему президентский дворец саду, называемому по давней традиции «Императорским», и сопровождавшая шествие сфера пришельцев стала видна в окна кабинета, трансляция внезапно оборвалась. По экрану побежали помехи, но уже через несколько секунд появилась картинка. Другая картинка. В этот момент волнение Президента усилилось настолько, что он перестал контролировать подрагивание своих пальцев.
На экране появилось существо… немного необычное… но имевшее то же количество рук и ног, что и у самого Президента… Президент решил, что это существо — мужчина. Пришелец — несомненно, это был он! — стоял посреди странного, выдержанного в белых и голубых тонах помещения, в котором преобладали плавные линии и отсутствовали углы.
— Приветствую вас, друзья! — уверенно произнес пришелец приятным баритоном. — Мужественно восставшие против тирании капитала, жители Востока и отчаянно смелые граждане метрополии! Приветствую вас! Мое имя Иисус Гевара Ветер. Я капитан корабля «Лев Троцкий», корпуса «Дружбы миров» из системы Земли. Я Человек. Я здесь, чтобы протянуть вам руку помощи и солидарности. Можете рассчитывать на меня, товарищи!
Николай Лысенков
Лунные призраки
Небо над космодромом было совершенно черным, как погасший экран монитора. Командир лунного шаттла еще раз окинул взглядом группу своих пассажиров. Все двенадцать были одеты в одинаковые белые скафандры и держали в руках одинаковые серые чемоданчики с вентиляторами (чтобы скафандры не перегрелись на Земле).
— Ну, все готовы? — спросил командир. — Таша, ты ничего не забыла?
— Нет, товарищ командир корабля! — раздался звонкий девичий голос в микрофоне. Командир знал, что он принадлежит обладательнице самого маленького скафандра — она ходила вокруг шаттла (бегать не позволял скафандр), не в силах сдержать своего энтузиазма.
— Тогда по местам, — сказал он. — И не называй меня «товарищ командир», ты пассажир, а не член экипажа.
— Так точно, товарищ командир! Не сердитесь, пожалуйста, — ответила она, и он услышал улыбку в ее голосе.
Пассажиры поднялись корабль с надписью на борту «Лунный заяц» большими стилизованными иероглифами и заняли места в салоне. Командир поднялся в кабину и, переглянувшись с пилотом, доложил диспетчеру космопорта Хануман о готовности к взлету. Заревели ракетные двигатели, и через мгновение белоснежный челнок вырвался из непроницаемо-черной, душной южноиндийской ночи наверх, к звездам.
Всего несколько минут — и «Лунный заяц» вышел на орбиту Земли. Пассажиры почувствовали, как вес их тяжелых скафандров улетучился, и на месте их теперь удерживали только ремни кресел. Командир прочистил горло и взялся за микрофон.
— Приветствую вас в космосе, земляне! — сказал он. — Космический челнок «Лунный заяц» вышел на орбиту Земли, и через четырнадцать часов мы будем на Луне. Судя по вашему молчанию, вы все летите в космос уже не первый раз.
— Я лечу впервые, — раздался голос Таши. Она слегка запиналась, видимо, борьба с притяжением Земли далась ей нелегко, но это не изменило ее радостного настроения.