— Пока снова не дослужишься до генерала, — грозно сказал папа, — можешь домой не приходить!
— Мне очень стыдно за тебя! — гневно сказана мама. — Узнав, что ты теперь — фи! — рядовой, с нами перестали здороваться даже ближайшие родственники. Не смей показываться мне на мои материнские глаза, пока снова не станешь — ах! — генералом!
А жизнь рядового Батону показалась издевательством: солдатская каша-то твердая, ее жевать надо, а жевать-то ему было нечем! Ужас! И если бы рядовой Батон не надеялся вновь дослужиться до генерала, то он и жить бы больше не стал ни одной минуты.
Вот приговорили его еще и к опасному заданию… Никакой жалости к пожилому человеку! Эх, скажите спасибо, что он доносы писать разучился, а то бы вы у него еще попрыгали, как зайцы на горячей сковородке! Да вот беда: как начнет он писать донос, так обязательно на самого себя настрочит! Разучился. Дисквалифицировался.
Не успел он толком отдохнуть от сидения в клетке, а его уже вызвали к начальству. Генерал Шито-Крыто спросил довольно любезно:
— Жив еще, бывший бездельник?
— Пока жив. Но если еще раз попаду в клетку, то живым оттуда уже не выползу. Зачем ты так мучаешь меня?
— Потому что я тебя презираю, — объяснил генерал Шито-Крыто. — Я к тебе еще по-божески отношусь. А мог бы и за левую ногу к потолку подвесить. Или в карцер с крысами посадить. Но я добрый. Вот придумал для тебя несложное задание. — И он приказал в микрофон: — Младшего сержанта Стрекозу ко мне!.. Ты похудел, это очень хорошо. Надо полагать, и поумнел немного?
Открылась дверь, вошла девочка в военной форме с погонами младшего сержантам отрапортовала:
— Младший сержант Стрекоза по вашему приказанию, шеф.
Рядовой Батон вынужден был встать и приветствовать младшего сержанта, хотя в его рядовом, бывшем генеральском сердце клокотала злоба. Ведь младший сержант Стрекоза оказалась не кем-нибудь, а №14!
— Вы ненавидите друг друга, — весело сказал генерал Шито-Крыто, — поэтому посылаю вас на задание вместе. Вы будете так внимательно следить друг за другом, что возможность предательства исключена. Ответственным за операцию назначаю младшего сержанта Стрекозу.
— Слушаюсь, шеф!
— Вы расследуете причины провала операции «Фрукты-овощи». Батон, можешь убираться, подожди ее в приемной.
Когда дверь за ним закрылась, генерал Шито-Крыто продолжал:
— Сделай так, чтобы старый хрыч сюда не вернулся. Уничтожишь ЫХ-три нуля и Толика Прутикова. Сама не рискуй, подсовывай старика. Сейчас же отправляйтесь на подготовку. Консультанты ждут вас в девятьсот девяносто девятом кабинете.
— Все будет исполнено, шеф!
— Не сомневаюсь.
И началось! Для выполнения задания Стрекозу и Муравья (такую кличку получил рядовой Батон) готовили тридцать восемь консультантов.
Агента Стрекозу звали внучкой Ниночкой, а Муравья — ее дедушкой Николаем Степановичем. Фамилию им дали Уткины.
Внучка и дедушка жили в одной комнате. Просыпаясь, Ниночка говорила:
— Доброе утро, милый дедушка!
«Чтоб тебе пусто было!» — думал рядовой Батон, а дедушка Николай Степанович отвечал:
— Здравствуй, здравствуй, внученька!
— Как спалось, милый дедушка?
— Замечательно, Ниночка.
На самом же деле он не спал почти всю ночь, потому что так выспался в бытность свою генералом, что в сне
УЖЕ ПРАКТИЧЕСКИ НЕ НУЖДАЛСЯ.
ГЛАВА №17
Генерал Шито-Крыто превращает «Тигров-выдров» в «Гроб и молнию»,
отдаёт приказ о подготовке плана операции «Братцы-тунеядцы»
А ГЕНЕРАЛ ШИТО-КРЫТО НЕ СПАЛ ТРИНАДЦАТЬ СУТОК ПОДРЯД и никому спать не давал. Его сотрудники валились с ног от усталости, дремали на ходу и уже ничего не соображали.
— Перерыв! — приказал генерал Шито-Крыто и сразу захрапел тут же, в кресле, не успев закрыть рот.
Сотрудники попадали кто куда — где их застал приказ. Офицер Лахит заснул, стоя в дверях.
С того самого дня, когда полковник Шито-Крыто проскочил в генералы, в главном штабе «Тигров-выдров» царила потрясающая кутерьма, напоминавшая временами лихорадку. Шестнадцать машинисток-лейтенанток, не переставая, печатали приказ за приказом, отделы переезжали из кабинета в кабинет, начальники становились подчиненными, подчиненные превращались в начальников, одних сотрудников увольняли, других оформляли на их место — и никто толком не знал, что же затеял новый генерал.