На аэродроме Бокс-Мокс сдал офицера Лахита кому следует, сел в машину и вернулся обратно.
В кабинете он разыскал рацию и передал первое сообщение полковнику Егорову.
После этого Бокс-Мокс позволил себе передохнуть, не спеша выкурил сигарету, с грустью подумал, что сейчас ему придется туго, снял телефонную трубку и доложил генералу Шито-Крыто:
— Вот я уже один час одиннадцать минут сижу в кабинете и жду офицера Лахита. Не смею уйти, так как не получил разрешения. Что делать?
— ЖДИ, БОЛВАН! — БЫЛ ОТВЕТ.
ГЛАВА №45
Новый пациент психоневропатолога М.Г. Азбарагуза
НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ПСИХОНЕВРОПАТОЛОГ МОИСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ БЫЛ ОЧЕНЬ ЗАНЯТ работой в научно-исследовательском институте по борьбе с ленью, он лично лечил Толика Прутикова и лейтенанта Василькова.
Лечил их переливанием крови, чтобы постепенно заменить зараженную кровь здоровой.
Но больные поправлялись медленно: видимо, балдин проник в головной и спинной мозг.
Лейтенант Васильков поправлялся значительно быстрее, потому что его организм был закаленнее и выносливее и не предрасположен к лени.
— Балдин — ужасно коварный препарат, — говорил полковнику Егорову Моисей Григорьевич, — по-видимому, в его основе кровь, взятая у очень ленивых людей или каких-то ленивых животных. Мои пациенты получили грандиозные дозы.
— Одна из задач вашего института — как можно скорее создать антибалдин, — сказал полковник Егоров. — У нас нет никакой гарантии, что уже в самое ближайшее время его не начнут применять. Сами понимаете, чем нам это грозит, если мы не будем готовы. Даже подумать страшно о том, что может произойти.
Скрипнула дверь, и раздался голос старшего санитара Тимофея Игнатьевича:
— Конечно, я вынужден очень извиниться. Виноват ведь я перед вами. По моей ведь вине болеет Толик Прутиков.
— Как?! Каким образом?!
— Помните, шпионы-то приходили? А я и не знал, что они шпионы. А внучка-то мне шоколадку сунула, чтобы я ее больному передал. Я и передал. А потом запамятовал. А сегодня с большим стыдом вспомнил.
— Это очень важное сообщение! — обрадовался Моисей Григорьевич. — А то мы тут поломали голову. Скоро мальчик выздоровеет.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич вроде бы тоже обрадовался, но проговорил мрачно:
— Мало мы все-таки методов физического воздействия на организм применяем. Раньше, бывало, мой, ныне покойный, папаша как возьмет в свои отцовские руки ремешок, так из моего детского организма не только лень, но и всякая болезнь улетучивалась.
— А ведь мысль… — неуверенно произнес Моисей Григорьевич. — Мысль — не в смысле ремешка, а в смысле физического воздействия на живой организм в принципе. Если лень вызывает желание не двигаться или нежелание двигаться, то мы должны заставить организм совершать движения. Очень, очень, очень логично! Сегодня же разрабатываем научный комплекс принудительных движений.
И старший санитар Тимофей Игнатьевич с таким сожалением посмотрел на психоневропатолога Моисея Григорьевича Азбарагуза, на полковника Егорова, как будто они ничего не понимали, а он знал все на свете.
Не успел он войти в кабинет, как ему принесли сообщение от Бокса-Мокса. Полковник Егоров не поверил своим глазам: Фонди-Монди-Дунди-Пэк уже выполнил половину задания — он добыл офицера Лахита! Но — как?! Каким чудом он вытащил помощника генерала Шито-Крыто? Вытащил из самого центра «Гроба и молнии»!
Однако радовался полковник Егоров преждевременно, потому что сразу с аэродрома офицера Лахита пришлось везти к психоневропатологу Азбарагузу М. Г.
— Еще один, — сказал полковник Егоров. — Тоже угостился балдином. Это важная птица. Придется оставить здесь охрану. Вот его надо привести в себя как можно быстрее.
— Мне бы его доверили! — с большой завистью воскликнул старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Я бы его без всяких научных методов вылечил. Раньше науки куда меньше было, а ничего, тоже людьми выросли. Я вот до старшего санитара дорос.
Никто не обратил на его слова внимания.
Офицеру Лахиту сделали переливание крови.
— Будь моя воля, — сказал полковник Егоров, — я бы этому типу всю свою кровь отдал, только бы его скорей вылечить!
— Я все прекрасно сознаю, — сказал Моисей Григорьевич, — но не имею права рисковать. Для вас это важная птица, а для меня пациент.
— Желаю успехов! — сказал полковник Егоров и поехал в управление.